Но взять на борт всех мы были просто не в состоянии, в колонии проживало без малого четыре сотни человек. Из них уже более половины находились в коме. У нас не было на корабле столько свободного места. И так запихали в корабль больше половины колонии.
Меня наружу не выпустили ни разу. Хотя атмосферу под куполом давно обезвредили, капитан не разрешил рисковать жизнью практикантки. С недюжинным перегрузом мы стартовали.
У меня, как у стюардессы, работы прибавилось втрое. Кроме основной, которую мне никто не отменял, я еще должна была помогать медикам. Врачи и медсестры просто зашивались, бегая от одного больного к другому, ставили капельницы, внутривенно вводили препараты. Результатов не было никаких, к тому же, наш запас лекарств на борту очень быстро таял. Мы не могли помочь всем. Да что там говорить, если честно, мы вообще никому не могли помочь. Мы просто не знали как именно это сделать. Без серьезной клинической лаборатории, без анализов и диагноза, мы могли оказывать только первую помощь, чем и занимались.
Но самое страшное оказалось впереди…
Именно с врачей и медсестер началось… Те, кто работал на износ, стали вырубаться первыми. Падали, теряли сознание и уходили в кому. У нас очень быстро прибавлялось пациентов, и уменьшалось количество обслуживающего персонала.
К исходу вторых суток полета, капитан созвал экстренный совет. К моему удивлению, меня тоже позвали. Я в замешательстве переступила порог рубки и увидела тело на полу. Радиоинженер был в коме. Я пришла в неописуемый ужас. Если эпидемия продолжится, то кто будет управлять кораблем?
— Хотим мы того или нет, — спокойным и уверенным тоном сказал капитан, — но пришло время признать, что в течение суток на борту корабля, в сознании, останется только один человек, — наша стюардесса. Все, кто хотя бы один раз вдохнул атмосферу Титана, поражены неизвестным заболеванием. Поэтому, будем исходить из самого страшного сценария.
— Михаил, — он кивнул пилоту, — проверь навигацию, настрой автопилот. «Лошадь» сможет дотянуть до Земли и без экипажа, в полуавтоматическом режиме. Здесь я спокоен. Объясни девочке, что ей можно трогать, а чего нельзя. Видимо, ей придется провести оставшиеся пять дней полета в одиночестве. У нас просто нет выбора, кроме как доверить свои жизни практикантке.
Возражать никто не стал.
Слова оказались пророческими. К исходу дня, нас осталось только трое.
Корабельный доктор, весь покрытый испариной объяснял.
— Понимаешь, Лен, больные в коме не могут обходиться без пищи и воды. Нам повезло еще, что половина в индивидуальных капсулах. Система жизнеобеспечения сама позаботится обо всем. Но тех, кто в салоне нужно кормить. Первые два дня мы поддерживали их внутривенными и подкожными вливаниями. Но лекарств у нас практически не осталось. Систем для капельницы тоже нет, я использовал весь запас. Кому смог, поставил катетеры для слива мочи. Катетеров на всех не хватило. Но это ладно, пять дней продержаться, мочи и кала в коме выделяется очень мало. А вот без пищи и воды, мы и половину не довезем, понимаешь? Глотательный рефлекс отсутствует, их даже с ложечки нельзя покормить, только с помощью зонда.
И вот представьте себе картину, больному через нос вводят зонд для энтерального питания, через который шприцем подают тщательно размельченную в блендере пищу и воду. И я должна это делать сама. Без помощников, без опыта, без предварительной тренировки, сразу на живых людях. Бррр.
— Хотя бы один раз за двое суток, Лена. Я понимаю, что здесь, — он повел рукой вдоль носилок с лежащими на них пациентами, — слишком много народу. Но я ничего не могу с этим поделать. Их нужно кормить. Хотя бы воду, Лен, хотя бы воду… — это были его последние слова.
Еще через два часа, в сознании оставались только я и пилот Миша. Он был бледен, как смерть, дыхание затруднено, пот катился градом. Расстегнул несколько пуговиц форменного кителя, но видимо это не дало облегчения, из груди вырывались странные хрипы.
— Леночка, — сказал он слабым голосом, — ты мне очень нравишься. Может быть, мы с тобой еще сходим в ресторан, там на Земле. Все что тебе нужно, это время от времени посматривать, не сбился ли компьютер с курса. Вряд ли это вообще может произойти, но ты все равно посматривай на приборы. Когда войдешь в зону действия ближней радиосвязи, сообщи о себе. Спасатели пристыкуются сами и эвакуируют больных. Я знаю, ты справишься. Ты же мечтала стать пилотом? Вот теперь ты пилот. А заодно и судовой врач, и капитан, и кок, и все в одном лице.
Он слабо улыбнулся, длинная фраза отняла все силы. Но он все-таки смог сказать: