Город тонул во флажках, что гирляндами развесились над улицами, в воздушных змеях, летавших через крыши, в бесконечной толпе, запрудившей площади. В этот день работали только артисты, музыканты и певцы, а простые люди веселились и отдыхали, надевая причудливые наряды и на короткое время забывая себя самих.
Как иначе праздновать день великой победы над чумой?
Раньше Конрад с удовольствием надевал маску и присоединялся к остальным. Раньше Дейра перевоплощалась в Белую Чуму, одну из многих, бродивших сегодня по улицам. Белое платье, белая клювастая маска с тёмными провалами глаз, белые туфли — вот и весь образ. Говорили, правда, что Чума ходила босиком, но какая дама пойдёт в таком виде по грязной мостовой? Вот и носили, кто что хотел.
Носила и Дейра. Пока не пропала.
Конрад не сразу понял, что дочери нет. Она и раньше часто исчезала — останавливалась то посмотреть на жонглёра, то потанцевать с молодым человеком, то послушать саксофониста. Ей было четырнадцать лет, в таком возрасте хочется узнать весь мир. Но теперь она слишком долго не отзывалась на голос отца, и Конрад прибегнул к магии. Коснулся одного из перстней, сверкающей россыпью унизавших пальцы, резко надавил, рассекая острой гранью алмаза тонкую кожу — что такое капля крови, если ему нужно найти расшалившуюся девочку? Когда-то он проливал её бочками.
— Хэфен.
— Господин? — раздалось над ухом, и голос был скрипучий, как шестерёнки ржавого автоматона. Конрад повернул голову, встретившись взглядом с черноглазым вороном.
— Дейра опять куда-то удрала, — коротко сказал заклинатель. — Найди и скажи, что я волнуюсь.
— Дети, ах дети, как же они меняют людей, — насмешливо каркнул Крылатый Слуга. — А ведь в рядах хускэрлов короля ты был суровым и жёстким, как…
— Лети, — буркнул Конрад. В груди шевелилось нехорошее предчувствие, и он хотел поскорее его развеять.
Но ворон принёс дурные вести.
Конрад летел сквозь толпу, расталкивая людей. Вслед ему оборачивались — одна Дейра, другая, третья, всё не то, всё не она! Он готов был проклинать дурацкий обычай города, из-за которого в этот день женщины выглядели так одинаково. Похожие маски, похожие белые платья, один и тот же образ, повторенный множество раз. Безликие тени глядели сквозь Конрада и отворачивались, кружили вокруг, не понимая, что ему нужно. Лишь Хэфен мог заглядывать под маски — и парил высоко над заклинателем, высматривая Дейру.
Но её не было.
— Здесь, — Крылатый Слуга спикировал Конраду на плечо и опустил голову. — Здесь её след обрывается.
— Даже для тебя?
— Даже для меня. Кто-то позаботился о том, чтобы её не нашли.
Значит, это не просто пьяный аристократ попытался силой увлечь девушку в свою постель. Это что-то иное. Что-то серьёзное.
Конрад огляделся. Он стоял в узком переулке, соединявшем два проспекта, сверху нависали балконы — при желании с одного на другой можно было перепрыгнуть безо всякого труда. С обеих сторон слышался смех, весёлые песни и музыка — там шёл карнавал. Но никто не заглядывал в городские капилляры, никто не шагал в тишину. Здесь начинался другой мир.
— Осмотрись, — велел Конрад ворону. — Может, кто-то видел, что тут случилось.
— Старик-оборванец вон в том подвале, — Хэфен клюнул воздух. Конрад шагнул к ведущей в подпол лестнице, но нищий, услышав его, бросился наутёк.
Конрад не стал бежать за ним. Скупой пасс тремя пальцами, капля крови, скормленная перстню с ониксом — и тень заклинателя мягко шагнула вперёд, вытянулась, сжалась, прыгнула вперёд. Нищий грохнулся на землю, вопя от страха.
— Я ничего не видел! — заголосил он, увидев приближающегося Конрада. Слуга-из-тени схватил его за шиворот и без видимых усилий поднял в воздух. — Ни… ничего!
— А я ведь ещё даже не спрашивал, — Конрад кивнул Слуге, и дёргающиеся в танце висельника ноги старика коснулись земли. — Ну и что же именно ты не видел?
Глаза нищего забегали.
— Ну?!
— Они убьют меня, мейстер! Убьют, если узнают!
— А иначе тебя убью я, и, заметь, проделаю это прямо сейчас. Говори.
Нищий заговорил. И Конрад мрачнел с каждым словом.
Двое заклинателей, рассказал старик. Оба — в чёрных сюртуках, на головах — аккуратные цилиндры и чёрные вороньи маски, типичный набор уважающего себя джентльмена в этот день. Набор благородного человека, которому неприятен карнавал, но который не хочет нарушать традицию, а потому нуждается в маске. Джентльмены прошли через переулок, сверкая камнями в перстнях, и да, с ними была девушка в наряде Белой Чумы, и шла она, шатаясь, как пьяная.