– Великолепно, просто великолепно. . . Но я хотел бы знать. . . вы не устали за этот первый день работы?
– Нет, мсье.
– Я шел не слишком быстро? Я не. . .
– Никак нет, мсье.
– А. . . а. . . надеюсь, вам было не скучно?..
– Вы шутите, мсье.
Господину Цитрину стало неприятно при мысли, что он сам ищет благосклонности человека, который к этому совершенно не стремится: «Нет, мсье. . . Никак нет, мсье. . . Вы шутите, мсье. . . » Юноша прячется за этими неискренними словами, будто размахивая в воздухе невидимой палицей. Выпад вправо, выпад влево. Невозможно подойти. Жертвуя своим самолюбием, господин Цитрин решается заговорить снова:
– Вы не должны считать себя моим служащим. . . Мы должны жить вместе. . . ежедневно видеться. . . поддерживать друг друга. Надо бы. . . надо бы. . . я хочу, чтобы мы стали друзьями!
Каждый раз, когда господин Цитрин начинал высказывать свои чувства, он расчувствовался до слез, до дрожи в голосе, что весьма удивляло его собеседников. Но Жан Пиге застыл перед ним, как часовой: руки по швам, с неподвижным лицом.
– Я недавно думал: «Хотелось бы, чтобы мы с вами подружились. . . », но разве мы уже не подружились?
Он улыбался, прижмурив глаза, на щеках появились благодушные ямочки.
– Вы слишком добры, мсье, – сухо ответил Жан Пиге.
Господин Цитрин вздохнул, как боксер, прижатый к земле. Он почувствовал унижение и утомление от того, что зря набивался со своей дружбой. Он еще раз взглянул на это неприветливое лицо, тонкие губы, блестящие, как смола, неподвижные зрачки и сказал:
– Спасибо, больше мне ничего от вас не нужно.
Жан Пиге удалился, пожелав ему спокойной ночи.
Глава IV Чтобы завоевать благосклонность юноши, господин Цитрин прибегнул ко всем своим методам искушения. Каждый вечер, выслушав доклад, он заводил с Жаном Пиге разговоры, на первый взгляд совсем незначительные; но обязательно вставлял в них словцо о том, дескать, что они должны стать ближе друг другу. Он говорил, например:
– В первые дни вашей службы я и не подозревал, что у нас будет такое согласие, такое понимание. . .
И смотрел на него вопросительно. Но юноша отвечал:
– Вы слишком любезны, мсье. . .
Или же:
– Очень приятно. . .
Или еще:
– Стараюсь.
И этого было достаточно, чтобы господин Цитрин додумывал, что Жан Пиге не считает его любезным, что он недоволен им и что делает он все не наилучшим образом. Но господин Цитрин не собирался сдаваться и снова начинал по-отечески, вкрадчиво:
– Еще в Меце я мечтал поселить у себя приятеля. . . друга, с которым я бы не разлучался целый день, с утра до вечера. . . который был бы мне вроде брата. . . вроде второго «я». . . В то время я не надеялся, что мое намерение исполнится так быстро и полностью!
И сразу добавлял:
– Конечно, я ничего о вас не знаю. . . но и вы обо мне знаете не много. . .
На этом он делал небольшую паузу, чтобы юноша мог возразить. Но Жан Пиге не возражал. И господин Цитрин нехотя продолжал.
– Очевидно, это никак не помешает. . . В конце концов, я готов делиться с вами всем, что для вас будет полезным; и хорошо знаю, что и вы со своей стороны, когда бы я у вас спросил. . .
– Не сомневайтесь, мсье, – отвечал молодой человек таким холодным тоном, что господин Цитрин сразу сникал.
Конечно, каждый раз он говорил что-то другое, но кончались все эти разговоры все так же безнадежно. Поэтому господин Цитрин, устав от этих попыток завязать дружбу с юношей, попросил Марту рассказывать о нем все, что она выяснит. На следующий день господин Цитрин узнал, что, по сведениям консьержки, родители Жана Пиге живут в Бордо, ибо на адресованных ему письмах чаще всего стоит штемпель этого города, и что он учился на адвоката, так как Марта нашла в ящике его ночного столика Гражданский кодекс, и что денег у него мало, так как в ящике были также куски промокашки с нацарапанными на них записями о малейших расходах. Вот и все. Но самым неприятным было то, что эти сведения, которые весьма обрадовали бы господина Цитрина, если бы он услышал их от самого парня, так как свидетельствовали бы о полном его доверии, теперь, когда он получил их другим путем, его больше не интересовали. Он приказал Марте прекратить дальнейшие расспросы. Она согласилась на это с большим сожалением, жалуясь на неосмотрительность хозяев, пускающих в дом посторонних, в то время как газеты пестрят сообщениями об убийствах и кражах. И она сразу же исподтишка начала борьбу против юноши. Она подавала ему за столом подчеркнуто небрежно, отвечала сквозь зубы, не смотрела в его сторону и поворачивала разговор так, 14 Анри Труайя Господин Цитрин чтобы нигде не вставлять слово «господин», даже в тех немногих фразах, с которыми к нему обращалась. Господин Цитрин сделал ей замечание. На что она ответила: