— Какой великий писатель? — переспрашиваю я, думая, что он имеет в виду Рембо, хотя я никогда не считал Рембо великим писателем.
— Вы, — отвечает он.
— Я? — говорю я. — О, прекрасно. На следующий год, наверное, соберусь в Алжир.
— Какой жир? — переспрашивает он. — Типа себе задницу смазывать?
— Нет, — отвечаю я. — Тебе.
Мы направляемся в море, где у Конрада все срослось. К черту Конрада. Я буду нюхать кокаин с бурбоном в темной спальне в Голливуде в 1970 году, или когда вы там это прочтете. В год макачьей оргии, которая так и не случилась. Мотор трепещет и глодает воду; мы чапаем к Ирландии. Нет, это ж Тихий океан. Мы чапаем к Японии. К черту.
25 БИЧЕЙ В ОБНОСКАХ
знаете, как бывает с игроками на бегах. натыкаешься на жилу и думаешь, что это всё. у меня была своя фатера на задворках, даже свой садик со всякими тюльпанами, которые росли — прекрасно и поразительно. у меня была зеленая рука. это значит, что зеленые бабки у меня тоже водились. какую систему я разработал, сейчас уже не помню, но она работала, а я нет — в общем, достаточно приятное существование. и еще у меня была Кэти. при всех делах. старик–сосед, бывало, аж слюнями захлебывался, как ее видел. постоянно в дверь ломился:
— Кэти! ууууу, Кэти! Кэти!
я открывал в одних трусах.
— уууу, я думал….
— тебе чего, чучело?
— я думал, Кэти…
— Кэти какает. что передать?
— я тут… купил косточек для вашего песика.
у него в руках был большой пакет обглоданных куриных костей.
— кормить собаку куриными костями — все равно что бритвы толочь ребенку в кашку. ты что, мою собаку убить хочешь, хуй мутный?
— ох, нет!
— тогда засунь эти кости и вали отсюда.
— не понял?
— засунь этот пакет куриных костей себе в жопу и пошел отсюда к чертовой матери!
— я просто подумал, что Кэти…
— я же тебе сказал, что Кэти СРЁТ!
и я захлопывал дверь у него перед носом.
— что ты так напустился на старого пердуна, Хэнк, он говорит, что я похожа на его дочку, когда та была моложе.
— нормально, значит он и с дочерью. пусть лучше со швейцарским сыром ебется. не хочу я его видеть у себя на пороге.
— я полагаю, ты думаешь, что я его впускаю, когда ты на бега уезжаешь?
— я таким вопросом даже не задавался.
— а каким ты вопросом задавался?
— кто из вас скачет наверху.
— ах ты сукин сын, можешь хоть сейчас же убираться!
я надевал рубашку и штаны, потом носки и ботинки.
— я и на 4 квартала не успею отойти, как ты сожмешь его в объятьях?
она швырнула в меня книгой. я не смотрел, и краем мне заехало прямо над правым глазом. разбило бровь, и кровь закапала мне на руку, когда я завязывал правый ботинок.
— прости, Хэнк.
— и БЛИЗКО не подходи ко мне!
я вышел, сел в машину, задним ходом вырулил из проезда на 35 милях в час, захватив с собой сначала кусок забора, а потом немного штукатурки с переднего дома левым задним бампером. кровь попала уже и на рубашку, поэтому я вытащил платок и приложил его к глазу. плохая будет суббота на скачках. я был свиреп.
я делал ставки, как будто к ипподрому уже подлетала атомная бомба. мне хотелось сделать десять штук. я ставил на рисковых лошадей. билетик я не обналичил. потерял пятьсот баксов. все, что захватил с собой. в бумажнике остался доллар. медленно я въехал во двор. и вечер ужасный будет. заглушил мотор и вошел через заднюю дверь.
— Хэнк…
— чего?
— ты выглядишь, как смерть козиная. что случилось?
— облажался. просрал всю пачку. 500.
— господи. прости, — сказала она. — это я виновата. — она подошла ко мне, обхватила меня руками. — черт же побери, прости меня, папуля. это я виновата, я знаю.
— ладно тебе. не ты ж ставила.
— ты еще злишься?
— нет, нет, я ведь знаю, что ты не ебешься с этим древним индюком.
— тебе сделать что–нибудь поесть?
— нет, не надо, купи нам только пузырь виски и газету.
я встал и сходил к тайнику с деньгами. мы обнищали до 180 долларов. ничего, бывало и хуже, множество раз, но сейчас меня не покидало чувство, что я снова на пути к фабрикам и складам — если только удастся туда устроиться. я вышел с десяткой. собаке я по–прежнему нравлюсь. я потрепал его за уши. ему все равно, сколько у меня денег, — много или мало. просто ас, а не пес. во как. я вышел из спальни. Кэти мазалась перед зеркалом помадой. я ущипнул ее за задницу и поцеловал за ухом.
— купи мне еще пива и сигар. мне нужно забыться.
она ушла, а я слушал, как по дорожке щелкают ее каблучки. хорошая баба, лучше не найти, а нашел я ее в баре. я откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. бичара. я — бичара. вечное отвращение к работе, вечно пытаюсь жить на удачу. когда Кэти вернулась, я велел ей налить большую. она знала. она даже содрала целлофан с моей сигары и зажгла ее. смешно она выглядела — и красиво. займемся любовью. займемся любовью во всей этой грусти. мне просто ужасно не хотелось, чтобы все это ушло: машина, дом, собака, женщина. жить было нежно и легко.