Письма из дома приходили, Полина писала, сестры с матерью, отец... Жалели и удивлялись, что не довелось зимой в Москве повидаться. Иной раз Ивану думалось: и хорошо, что не повидались. Ушел и ушел. Победа будет, вот тогда... А пока немцы на юге наступали, уже к Сталинграду прорвались, военные дела шли так себе. Тут на нейтральную еще столько раз сползать придется, что и не сосчитать. Судьба пехотного сапера — она простая, к чему раньше времени о мирной жизни и женах думать? Да, ушел и ушел. Воевать нужно, работать, не особо отвлекаясь.
Убит сержант Левичев Иван Сергеевич был 20 ноября 1942 года. Не вел в тот день 210-й стрелковый ни особо выдающихся наступательных боев, ни жестоких оборонительных. Обычный день на войне. Беспокоящий обстрел, прямое попадание в траншею, не расслышали готовящиеся к выходу бойцы свиста «своей» мины...
Похоронен сержант-сапер Левичев и его боевые товарищи у деревни Романовка, «300 метров юго-восточнее». Числился Иван в воюющей РККА чуть больше года, не довелось ему ни встречать в первый час врага на Днестре или Западном Буге, ни освобождать Прагу в победном мае 45-го. Отработал сапер самый тяжкий и незнаменитый год войны, хотя, конечно, никаких легких лет в той Войне не было и быть не могло.
Давно уж нет людей, провожавших Ивана из квартиры в доме на Остоженке. Но уходят ли бойцы навсегда, если их помнят? Вопрос это сугубо невоенный, в боевых и строевых уставах не разъясненный, потому решается всеми нами в индивидуальном порядке. Но дом под номером 3/14 стоит на том же самом месте, и если вы знаете, что Метростроевская нынче никакая не Метростроевская, а опять старинная улица Остоженка, выходя из метро, гляньте в ту сторону. И дом незаурядной архитектуры, да и люди в нем жили правильные. Вообще-то, в каждом старом городе подобных домов еще хватает, и мимо них нам никак не пройти. Так что, направляясь к очень большому Храму, или в музей Изобразительных искусств, или к богемному фотоцентру, вспомним на миг о записках, не дошедших к адресатам, белых лыжбатах и долгой битве за Ржев. Или еще о чем-то своем, об иных фронтах и могилах, это нам, наследникам, виднее.
Традиции качества
Московская улица, воскресная, почти пустынная, казалось, вовсе замерла. Да как же так?! Иван, еще не веря, тупо смотрел в экран терминала. Это же катастрофа!
— Как задерживается?! Высылалось «экстренным»! Уже два часа как должно прийти!
— Я же не спорю, — дежурный печально заерзал по ту сторону экрана, — но произошел сбой маршрутной автоматики. Ситуация уникальная, но вот случилось. Ночью все последствия устраним. Давайте, мы утром посылочку прямо вам на дом доставим, а?
— Как утром?! – ужаснулся Иван. – Да вы меня без резака режете.
— Так это не мы, — поспешно уточнил дежурный. – Это за Восточным побережьем сбой. Они планово на резервную линию переключались, а одновременно в проливе Шухова две подстанции накрыло штормом. Удивительное стечение обстоятельств...
— Голову мне не морочьте! Там сейчас каждый день шторм! И что, там, за Восточным побережьем, не «Почта Союза»?
— Не отрицаю, мы, «Почта», — вздохнул дежурный. – Виноваты. Но ты войди в положение – там уже вечер воскресенья. Отдыхают. Ничего же страшного не случилось. Ну, потерялось несколько посылок, так куда они денутся, лежат себе спокойно в отстойниках. Завтра с утра все найдется.
«Лежат себе спокойно», ничего себе!
Иван чувствовал себя идиотом: вот так стоишь на пустынной улице Донской, перед банальным терминалом почты, приперся весь такой, уверенно-самоуверенный. И этакий облом. Вот нельзя было на этот терминал адресовать – это же 049-й, у него традиции...