Толик.
Когда они вошли в прозекторскую, группа стояла, окружив преподавательницу — пожилую ироничную еврейку с лицом усталой лисички и библейским именем — Мария Соломоновна.
— Появились, — сказала она, усмехнувшись, — вас — то мы и ждем. Быстренько переодевайтесь и начнем.
Кроме Толика и Зины в группе было десять девчонок. Все, как на подбор стройные, туго затянутые в белые накрахмаленные халаты. Только Катюха выделялась из них своим разбитным видом. Она уже побывала замужем, растила одна ребенка и плевать хотела на все условности жизни. По всем признакам было видно, что она успела хлопнуть стошку коньяку для храбрости, и теперь воинственно стояла, облаченная в оранжевый клеенчатый фартук и вооруженная секционным ножом, возле прозекторского стола. Рядом, на маленькой подставке, хищно сверкали инструменты. Они были похожи на своих слесарных собратьев, как избалованные барские дети на грязноватых пролетариев. Несмотря на свою изящность и блеск хрома были они как–то страшновато функциональны: сразу представлялось, что именно будет пилить эта ножовка и долбить это долото.
— Добро пожаловать к нашему столу, — Катюха улыбнулась и сделала широкий приглашающий жест свободной рукой.
— Ты все ерничаешь, — Зина заметно волновался, но старался выглядеть спокойным.
— А что делать, плакать что ли. Подумаешь, одним жмуром больше, одним меньше, — Катька явно не собиралась печалиться по поводу чьей–то несчастной судьбы, — душа должна быть готова к радости в любой обстановке.
— Правильно. Я вот и стишок по случаю придумал, — вмешался Толик.
Собаки пряли под окном
И вдруг одна из них, пригладив волосы,
Запела тонким голоском о том
Как расцветают в сердце гладиолусы.
Девчонки хихикнули, а Катюха не успокаивалась:
— Толик, ты ведь англичанин. Переведи, друзья вчера рассказали:
Весна. В полях зазеленело.
Гормоны гонят кровь в пещеристое тело.
Толик на секунду задумался:
Spring comes. The fields are full of roses.
The hormones send the blood into the corpus cavernosus.
В это время вернулась преподавательница с документами:
— Готовы? Давайте начинать.
Анатолик.
«Я никогда не любил лжи. Есть люди, которые живут в ней, плывут в ней, ложь доставляет им наслаждение. Меня же она всегда мучила. Это не значило, что я не умел врать. Умел, и еще как. Хитрить, обманывать, подманивать, расставлять силки, подсыпать приманку. Многие люди, общавшиеся со мной, потом называли меня коварным. Какое–то время мне казалось, что ложь делает человека сильным. С ее помощью можно добиться успехов, радостей, счастья, наконец. Но потом всегда оказывалось, что это — иллюзия. Ложь всегда поворачивается против тебя. Даже если ты выиграл, она остается черным осадком на душе, который постоянно накапливается, растет, утолщается маслянистая пленка, и в какой–то момент ты уже не можешь ее контролировать. Ты меняешься. Ты врешь уже не ради результата, а ради самой лжи. И однажды замечаешь, что перестал быть самим собой. Вместо тебя уже по коридорам учреждений бегает маленькое озлобленное существо с вечной жаждой урвать лишнего, с постоянным страхом — как бы не запутаться, не заплутать в лабиринтах собственных хитроумных построений, где теряется уже сама цель. А вокруг тебя точно такие же твари с озабоченными глазенками, и вы кишите в своем мышином муравейнике, и каждый стремится залезть повыше.
Однажды я понял, почувствовал — все, больше не могу. Я не хочу так. Мне претит это. Я столько раз врал, что теперь завалов хватит, чтобы разгребать их весь остаток жизни. Мне стали не нужны карьера, деньги, удовольствия такой ценой. Я устал.
И в этот момент я встретил Лису.
Мы познакомились в баре. Она настолько мне понравилась, что я смог преодолеть свою природную робость (трусоватость, как она потом говорила) и предложил угостить ее. Она согласилась.
— Что будете пить?
— Бурбон, — она смогла удивить и заинтриговать меня. У нас и виски тогда еще не прижилось, и девушки обычно пили сладкую бузу — мартини. Значит, мадмуазель с запросами.
— Jim Beam или Jack Daniels? — я закинул наживку.
— Естественно, Jack Daniels, — Лисе казалось, что она подготовлена и защищена, а мне стал ясен дальнейший план действий — «Запах женщины», Аль Пачино, танго. Интуиция — это внимательность к мелким деталям.