Вулф затушил сигару о подошву ботинка.
— Хотите знать, зачем я сюда пришел? — сказал он Герману Фарру.
— Да.
— Он явился вечером в полицейский участок и заявил, что убил вас вот этой вот гирей.
Старик застонал.
— Не скажу, что этой участи я не заслужил.
— Он думал, что и в самом деле вас убил, — сказал Вулф.
— У него воображение слишком буйное, и все потому, что физической нагрузки у него нет. Я ему это сколько раз говорил, да он меня не слушает. Описать вам не могу, о чем он во сне разговаривает. Сколько ночей я из-за него глаз не сомкнул.
— Вы видите эту гирю? — спросил Вулф Фарра.
— Да, — ответил тот, не открывая глаз.
— Вы по-прежнему утверждаете, что ударили или пытались ударить ею своего отца?
Фарр уставился в стену. Если отвечу, сойду с ума, подумал он. Нельзя. Нельзя.
– Он считает, что убил вас, — сказал Вулф. — Видите сами, он же сумасшедший.
Герман Фарр коротко всхлипнул, как будто его пырнули ножом в горло.
— А как же мальчик, которого я убил? — закричал Фарр. — Вы сами мне его фотографию показывали.
— Этот мальчик — мой сын, — ответил Вулф. — Он умер десять лет назад от тяжелой болезни.
Фарр вскочил и подставил ему запястья.
Следователь покачал головой.
— Наручники ни к чему. Мы просто вызовем санитарную машину.
Фарр замахнулся и со всей силы двинул следователя в челюсть. Стул под Вулфом опрокинулся, он рухнул на пол. Шум, грохот, крики, Герман Фарр причитал, что это его надо повесить, а Фарр мчался вниз по тускло освещенной лестнице, лелея в душе мысль об убийстве. На улице он зашвырнул монеты в ночное небо.
Постоянный клиент
Пер. Е. Суриц
Дневные официантки узнали печальную новость от мистера Моллендорфа в пол-одиннадцатого, как пришли на работу, и до самого конца рабочего дня глаза у них были красные и на мокром месте. После обеда, когда делать было нечего, они сидели на скамейке за залом, перед стенным зеркалом, и, как посмотрят на пустые столики Айлин, — снова ударялись в слезы. В четыре часа две девушки для вечерней обслуги повесили свои дождевики и зонты, переоделись в форму, и тут Грейси с Кларой им сказали, и все вместе опять заплакали.
— Всего двадцать восемь годков прожила, — простонала Мэри, и плач сделался громче, когда они вспомнили о том, что Айлин, мертвая, лежит там в больнице после этой операции желчного пузыря.
В полпятого мистер Моллендорф, шеф-повар и хозяин ресторана, вышел из кухни в своем фартуке и колпаке и попросил — пожалуйста, взять себя в руки и накрывать столы к ужину. Случилась печальная вещь, да, но дело есть дело, все они с него кормятся, и клиенту совсем не понравится, если его будет обслуживать кучка ревущих баб. Он отправился было на кухню, но тут кое-что пришло в голову мистеру Моллендорфу, и он спросил:
— Девочки, кто хочет сегодня обслуживать столики Айлин?
Все молчали. Мысль показалась им просто жуткой.
— Кто сегодня их будет обслуживать, за тем они и дальше останутся, — сказал мистер Моллендорф.
Никто ему не ответил. Столики Айлин — лучшие в ресторане, все это знали, чуть не на доллар каждый вечер потянут, но никто ничего не сказал.
— Ну, а ты, Грейси, ты как? Ты ее лучшая подруга, — сказал босс.
— Нет, не надо, пожалуйста, мистер Моллендорф. Честно, я просто не могу.
— Клара? Тебе лишние деньги не помешают.
— Нет уж, спасибо, мистер Моллендорф.
— Мэри?
— Нет, сэр.
— Элси?
— Нет, спасибо.
Мистер Моллендорф пожал плечами.
— Ну ладно, — сказал он, — придется, значит, вызывать новую девушку через агентство и отдать ей лучшие столики.
Девушки, все в хорошеньких униформах — черное с белым, — промолчали. Вид у них был такой испуганный, что мистер Моллендорф их даже пожалел.
— Ну ладно, девочки, — сказал он ласково, — вы не беспокойтесь лишнее-то. Я и сам переживаю. Такой человек, просто замечательный человек, и всего двадцать восемь лет…
Он утер глаза рукой и ушел на кухню.
— Нормальный человек, — сказала Мэри. Все согласились, что мистер Моллендорф — то, что надо. И стали накрывать столики к ужину. Время шло, дождь припустил сильней.
— Вся природа плачет, — вздохнула Мэри.
— Ужин испорчен будет, — сказала Клара.
— И пусть, — сказала Элси. — И работать не хочется, как вспомнишь, что она там в больнице мертвая лежит.