— Всё в порядке. У меня нюх на мелкие детали.
— Это и делает тебя таким замечательным режиссёром, — сказал я.
Она слегка склонила голову в знак признательности за комплимент.
— В общем, — продолжил я, — Гордон взял с собой фонарик. Он включил его и крался по галерее в поисках своей картины. Вскоре он нашёл её. Он стоял перед ней, светил на неё, чувствуя себя человеком, который что-то потерял… и вот теперь нашёл. Он смотрел на Шантель, преклоняясь перед ней, плача от красоты своей утраченной любви и от явной гениальности своего творения. А потом он закричал.
— Закричал?
— Закричал.
— Почему?
— Помнишь, я упоминал о пауке, который был виден под её ночной рубашкой? Она кивнула. — Конечно.
— Его не было.
— Не было?
— Не было.
Сильвия вдруг встревожилась. — Боже мой, — пробормотала она. — Он просто исчез?
— Судя по всему.
— Очень странно. — Она поморщилась, затем отпила ещё вина.
— Гордон тоже так подумал. Он нарисовал этого паука на теле Шантель. Он точно знал, где тот должен находиться…
— Конечно.
— Там, где раньше был паук, под рубашкой, возле левой лопатки, появилось небольшое пятно.
— Как если бы он укусил её?
— Это то, что Гордон подумал сначала. Но он не очень-то верил в сверхъестественное, поэтому не поддался поспешному выводу о том, что нарисованный паук укусил её.
— Безусловно. Это нелепо.
— Поэтому он более внимательно изучил пятно.
— И?
— А потом он позвонил Фейт. Он сказал ей, что случилось что-то ужасное и что она должна немедленно приехать в галерею. Поэтому она сразу же поехала туда и они поговорили. Очевидно, Фейт даже не понимала, что сделала что-то не так, не могла понять, почему Гордон расстроен.
— Картина — настоящий шедевр, — сказала она ему. — Но мне показалось, что её можно немного подправить. Этот паук… ему действительно там не место. Я понимаю, что вы пытались этим сказать… Невидимый разрушитель и так далее. Но, боюсь, меня это не устроило. Во-первых, я не могу себе представить, чтобы она беспечно расчёсывала волосы с пауком на спине. Она бы его почувствовала. На мой взгляд, паук отвлекал внимание, не давал в полной мере воздействовать картине на зрителя. Вы знаете, я сама художник и довольно хороший, если можно так выразиться. Поэтому я просто закрасила его. Видите? Вот здесь. Никто не поймёт, что он тут был.
— Ты испоганила мою картину! — закричал Гордон.
— Не говорите глупостей, — сказала Фейт. — Я улучшила её. — Сильвия тихо хихикнула.
— Когда на следующий день помощник Фейт открыл галерею, — продолжил я, — "Зеркала" на стене уже не было. — Его нигде не было. На месте "Зеркала" он нашёл Фейт Перселл. Она была обнажена и висела вверх ногами… прибитая к стене.
Сильвия поморщилась, оскалив зубы. Она выглядела так, словно ощущала гвозди в своём теле.
— Её ноги, — сказал я, — были широко раздвинуты, а отрезанная голова находилась между ними, застряв там.
— Застряв?
— По-видимому, несколько дюймов её позвоночника были заклинены во влагалище. Сильвия выглядела больной.
— Из каждого глаза, — продолжал я, — торчало по кисточке. Они были в чёрной краске. Такой же краской на её обнажённом торсе было написано: "НЕМНОГО ПОДПРАВЛЕНО"
— Ты, должно быть, шутишь, — пробормотала Сильвия.
— Мерзкая история, — сказал я.
Покачав головой, Сильвия сделала глубокий вдох, от которого её грудь приподнялась. Она оглянулась через плечо, затем снова посмотрела на меня и наклонилась вперёд. — Он сделал это с ней? Вставил позвоночный столб?….
— И всё остальное, — добавил я, глядя ей в глаза, хотя предпочёл бы заглянуть в верхнюю часть её платья. — Именно за это его и судили. Окружной прокурор требовал смертной казни, но защита настаивала на невменяемости — ограниченной дееспособности, что-то в этом роде. Должно быть, меня не было в городе, когда присяжные… О Боже, он идёт сюда.
Сильвия резко повернула голову.
Мы оба сидели прямо и неподвижно, когда он направился к нам, обходя столы.
— Господи, — пробормотала Сильвия, — что же нам делать?
— Может, он просто идёт в туалет или куда-то ещё, — сказал я.
Он подошёл прямо к нашему столику, остановился и перевёл взгляд с Сильвии на меня. — Я вас знаю? — спросил он.
Я пожал плечами и покачал головой, изображая неведение.