- Ну ясно-понятно, - поддакнула Агнешка. - Только умерла она уже. Без всякого колдовства. Внучке квартиру оставила.
- Ты ее видела мертвой? - спросила фельдшер Вера.
- Странный вопрос, но - да, видела.
Вера оглянулась по сторонам, вынула из кармана чекушку водки, выпила ее в один глоток, сморщилась.
- Земля ей землёй. Халида на том свете уж заждалась ее, поди.
- Кто заждалась?
- Халида. Фазекова. Она из райцентра была, не деревенская. Дочка партийца. Красотка, как с обложки, - Вера с отвращением подавила отрыжку. - Красивая молодая сука. Насквозь гнилая. - Агнешка отстранилась от перегара, но фельдшер не заметила ее движения. - Взрослые себе голову ломали, зачем она в деревню-то приперлась? Упакованная по высшему классу: тачка "Жигули", лучший дом, денег сколько хочешь. Во все дыры лезла, подглядывала, подслушивала и доносила куда следует: кто самогоночку варит, кто мясом торгует, у кого иные доходы левые. Бабам про мужиков, мужикам про баб, всех перессорила. И ей это нравилось.
Что-то они с Сумароковой не поделили. Не помню, что, но дошло до драки. Всерьез сцепились, еле-еле их растащили. Халида грозила, что Лилия жалеть будет, кровью умоется, на коленях прощения просить приползет, а та только посмеялась и ответила: посмотрим, кто приползет. Следующей ночью Халида села за руль в лоскуты пьяная, доехала до шоссе и там рванула. И сбила женщину с ребенком.
Думаешь, только сейчас такое богатеям с рук сходит? А нет, всегда так было. Мы уж потом узнали, что Халида еще раньше убила пешехода, и отец ее в деревню сослал, чтобы не отсвечивала, пока всё не уляжется. Но в этот раз не улеглось и с рук не сошло. Муж погибшей подкараулил ее возле магазина и выплеснул ей в рожу банку кислоты.
- Во трэш.
- Ну да. - В руке Веры чудесным образом материализовалась вторая чекушка. - Как она по земле каталась, как ногами сучила, как выла, божечки мои! Ну, увезли ее в больницу… А к Сумароковой в тот же день милиция нагрянула, следователь, допрашивали. Дескать, Халида показания дала, что это Лилия сожгла ей морду. Мухлевали, конечно, Халида еще под наркозом была. Да не прокатило, свидетелей человек десять нашлось, а мужик чистосердечное написал. В общем, от Лилии отстали. А через два месяца, в ноябре, Халиду папаша обратно в деревню привез и оставил. Но, прежде чем уехать, зашел к Лилии Ивановне и сказал: дочь мою попомнишь, сволочь. Вот так, веришь, нет? Ладно, не знаю, чем вам эта история поможет. Все давно быльем поросло. Или не поросло.
- Будем иметь в виду, - сказала Агнешка. - Спасибо.
И она рысцой направилась к гостинице. Третью чекушку она отберет и выкинет в мусорку, а ссориться неохота.
***
- Ну правильно, - сказала Ольга, выслушав в вольном изложении Агнешки фельдшерское повествование.
- Что - правильно? - уточнила Агнешка, ввинчивая в пробку одолженный у девушки-администратора штопор.
- Не знаю, - ответила блондинка. - Но, по-моему, все так и должно было быть. Лилия Ивановна - совсем не простая бабушка. И… Впрочем, неважно.
- Ольга, ты темнишь. Что там у тебя в голове?
- Абсолютно ничего. Я думаю, Алёну мы очень быстро найдем.
Агнешка разлила по стаканам напитки, сделала глоточек пива.
- Очень быстро - это в течение скольких дней? В Москву-то возвращаться надо по-любому.
- Быстро. Не волнуйся. Она живет в поселке. Тот сторож в поликлинике, он знает, о ком мы спрашивали. Просто не захотел говорить.
Агнешка покосилась на блондинку.
- Хромая скотина. Оль, а Оль. Нам бы бродячих собак раньше не найти. Мне сорок уколов даром не надо.
- Да уж, - согласилась Ольга. В ее тоне впервые скользнула нотка неуверенности.
Она залпом проглотила стакан каберне.
Закусила конфетой, взбила челку и сказала:
- Халида была там, в больнице, когда умерла Лилия Ивановна.
- Что? - очумело уставилась на нее Агнешка.
- Да. Я поэтому и говорю, что все правильно. На ней была маска.
***
Обычно, выпив пару бокалов вина, Ольга принималась петь хиты из дискотеки девяностых, но сегодня ей было не до песен. Она не очень хорошо спала в автобусе, а после блужданий по городу все тело ныло и молило о покое. Она поворочалась с полчаса и заснула. Во сне Ольга очутилась в каком-то лесу.
Осторожно ступая по влажно хлюпающей траве, она шла, ориентируясь на голоса, звучавшие глухо и невнятно. Лес между деревьями был простелен густыми клубами тумана. Но вот сон набрал обороты, туман стал редеть, а под ногами появилась тропинка. Тропинка привела ее на берег пруда, обильно заросшего тиной и кувшинками. Здесь она увидела двоих мужчин, одетых так, как одевались раньше дачники. Рядом, на земле, лежали корзины для грибов. Поодаль стояла женщина в черном плаще и пестрой косынке.