Яна покрутила на запястье браслет часов: циферблат сиял отражением солнечного диска.
- Да, половина десятого только… Не все пробки собрали, и то спасибо.
Они путешествовали с кондиционером на полную, а за бортом воздух прогревался до предела пределов.
- Ладно, пошли, - распорядилась Нина. – По карте нам туда, за площадь и через сквер. Вон указатель: улица генерала Алтаева.
Созерцая наводящий тоску ландшафт, Яна вздохнула: убогое захолустье. Ратуша с гербом еще комси-комса, а прочее, обильно декорированное баннерами «Аренда», доживает свой век. Вдоль улицы притулились бревенчатые избы, щеголяющие антеннами спутникового ТВ, сараюхи, подсобки... На автобусной станции высаживал пассажиров экскурсионный «Икарус», обогнавший их на трассе по встречной. В глубине площади – неизменный краевой музей, стиснутый по бокам могучими зарослями. Под правым, закругленным торцом здания музея сползала в густую тень оврага извилистая тропинка.
Мама рассказывала, что в дни ее молодости Вражий овраг обходили за километр: там скрывался убежавший из лечебницы психопат. Психопата, конечно, придумали взрослые, чтобы с наступлением темноты локализовать отпрысков в зонах фонарного освещения. Хотя, скорее, страшилка возымела обратный эффект: подростки бегали сюда за адреналином…
Они пересекли площадь, миновали сквер и за торговыми рядами увидели бело-серую трехэтажку. Капремонт (если он вообще производился) был давно и неправда: штукатурка клочьями облезала со стен. Из тамбура тянуло запахами еды, плесени и мусора. На провисших веревках сохло постельное белье.
«Боже мой, - почему-то испугалась Яна. – Этого просто быть не может. ЗДЕСЬ я родилась».
____
Квартира принадлежала Яниной семье несколько поколений подряд. Прапрадед обосновался в Дороховске еще до революции; после семнадцатого года он примкнул к белогвардейцам и повоевал против красных, но, почуяв, куда дует ветер, переметнулся в ряды РККА. Дед в Великую Отечественную служил контрразведчиком и отвечал за эвакуацию комсостава на случай, если город захватят фашисты. В сорок седьмом он вышел в отставку и возился с внуками. В девяностые квартира опустела, и право собственности переходило из рук в руки, пока официально не досталось Яне, став для нее источником неясной, но навязчивой тревоги. Казалось, что-то опасное связано и с квартирой, и с самим домом на улице генерала Алтаева. История «двушки» не вместила первые три года Яниной жизни – их вытеснили мрачные образы тети Тани и ее заживо сгоревшего сына Ильи.
Яна охотно уступила бы «родовое гнездо» любому завалящему конкуренту, но – вот мистика! – ни одного желающего. Ее муж Димка, которому новость о жилплощади в дальнем Подмосковье свалилась как снег на голову (и то по неудачному стечению обстоятельств), так и не постиг, отчего у нее душа не лежит к этой квартире. Он предложил распорядиться дармовыми квадратными метрами практично - продать, и раз навсегда избавиться от притязаний ФНС и управляющей компании, заодно слегка обогатившись.
- Лишних денег не бывает, - урезонил он сыплющую невнятными доводами жену. - Или тебе хочется государству налоги отстегивать?
Начались отчаянные поиски агента по недвижимости. Димка и Яна хорошие в своих областях специалисты: соответственно оператор ЧПУ и врач-косметолог, но они представления не имели, как подступиться к продаже жилья. В Дороховске был филиал столичной фирмы, но вместо телефона там срабатывал факс, и так месяц подряд.
«На фига рекламу в интернет давать?», подумала Яна, прошмыгивая за Нинкой в источающий запахи подъезд.
(Липская отшила их, как и многие до нее. Категорически. Дел по горло, недосуг в область мотыляться. А через день позвонила сама, выспросила про метраж, состояние, документы и долги по платежам).
В подъезде Яна оробела; бойкая Нинка и та как-то смешалась. Предстояло еще подняться на третий этаж – мелочь, но здесь и сейчас неприятная. Под лестницей темнела коричневая фанерная дверь со спиленной ручкой. Приди Яна сюда без сопровождающей, она бы остерегалась оставлять эту дверь у себя за спиной. За такими дверями может обитать некто, не видимый коммунальщикам, но с острым нюхом на чужаков. Нина никак не прокомментировала заминку, но отступила, спрятавшись за Яну и предоставив ей возглавлять экспедицию.
Сверху спускалась женщина с маленькой девочкой и грудным ребенком, незамысловато притороченным к шее застиранной тряпицей. Женщина выступила из полумрака, и Яна поразилась ее лицу: бледному, с ввалившимися щеками и глазами, заплывшими в синеву. Сальные волосы небрежно собраны в пучок.