- Янка, - произнесла женщина.
Это был не вопрос, а узнавание.
Яна сосредоточилась, пытаясь воскресить в памяти ее имя, но ничего не воскресло. Ей бы железо проколоть и витаминов курс, мелькнуло у Яны в голове.
- Янка, - настойчиво повторила женщина. – Я – Катя. Мы с тобой играли. Тебе три годика исполнилось, а мне пять. Вы с родителями в Москву уехали. А тетя Таня осталась.
Яна вежливо кивнула. Тетю Таню она помнила плохо. Лучше, чем Катю, но тоже не особо.
- Я тебя в контакте нашла, - сказала женщина. – По фамилии.
- Очень рада встрече, Катюш, - солгала Яна. – Как дела?
Катя прищурилась.
- А у тебя? – шмыгнула она носом после паузы. – Дети есть?
- Не… Нет.
- Что, родить не можешь?
- Могу, наверное. Просто не хочу… – Яна не готовилась давать интервью в этом жутком подъезде.
Пальцы женщины стиснули руку дочери, девочка пискнула.
- Как можно не хотеть рожать? Дети – это же дети. Это наше всё. Но тебе не понять, раз не хочешь.
Она рванулась мимо приезжих, таща за собой неловко семенящую дочь, и выскочила на улицу. Яна застыла, пришибленная этим взрывом неприязни, и Нинка, процедив что-то, уперлась ладонью ей между лопаток.
- Янк, не тупи.
____
На стук никто не открыл, ни звука изнутри. Яна занервничала: накладка за накладкой, да что ж такое. И со старушкой все ли в порядке? Если нет, квартиру придется взламывать. Липская скептически разглядывала «объект».
- Почем же мне эти руины выставить? – риторически спросила она. – Миллион, как ты хочешь, не получится. Уж дыра дырой. Небось, центнер трухлявой фурнитуры в нагрузку и драный линолеум…
- Задорого не возьмут, - поддакнула Яна, на заре карьеры ублажавшая капризных дамочек в спа-салоне.
- Дешево, совсем дешево. Говоришь, раньше здесь не бывала?
- Не-а… А совсем дешево - это сколько?
- Триста тысяч. Ну четыреста в апогее. Дом под снос, соседи – маргиналы, метро – в Москве, Москва за сотню верст… Где твоя ключница, ласты склеила?
Яна скривилась – под каблуком хрустнул осколок потолочной лампы.
- Надеюсь, что нет. Отошла куда-нибудь, мало ли. В поликлинику…
- Или барахло с твоей хаты толкает по-быстрому.
- Нин, ну зачем ты утрируешь? Старушка интеллигентная такая.
- Ой, не буровь мне про божьих одуванчиков! Я от них натерпелась, ветераны, бляха-муха, сама бы всех закапывала. Хер ли эта интеллигентка свинтила? Или ты не предупреждала, что приедешь?
- Да предупреждала я! Ей эти ключи в тягость, скорее бы с рук сбыть.
- А?
- Нет, ничего, - осеклась Яна. Если бы не старушка, квартире еще долго прозябать бесхозной. Но, застигнутая врасплох, Яна так дотошно выясняла, кто такая Зоя Ивановна, где она взяла ее телефон и почему именно ей тетя Таня оставила ключи, а Димка сидел тут же на диване и слышал разговор от корки до корки… короче, тайное стало явным.
- Ничего так ничего, - буркнула Нинка.
- Может, участкового вызвать? - неуверенно предложила Яна.
- На основании? - Нинка окинула ее тяжелым взглядом и забычковала окурок в распредщиток. - Янк, не упало мне тут торчать, прошвырнусь до кафетерия, заодно батарейки для фотика гляну. А ты на атасе. Жопой чую, застрянем до ишачьей пасхи.
Караулить в одиночестве посреди обшарпанного коридора Яне не понравилось. Она рыпнулась позвонить Димке, но схлопнула «раскладушку»: на ее голос откроется фанерная дверь на первом этаже, и по лестнице взойдет… кто-то… Переставляющая по щербатым ступенькам закоченелые, морозно скрипящие ноги нежить вообразилась ей так отчетливо, что Яна подобрала юбку и кинулась вон из подъезда.
Отдышавшись под козырьком, она вспомнила, что у Димки на производстве аврал, и звонить ему нельзя. Вот засада! Яна прикурила ментоловую сигаретку.
В палисаднике Катя выгуливала своё потомство, вернее, оккупировав скамейку, кормила из бутылочки грудника, а дочка неприкаянно бродила вокруг песочницы. Заметив Яну, она потопала к ней по газону.
- Привет, - сказала Яна, присев на корточки. – Тебя как зовут?
- Маша, - пролепетала девочка. Ей было и страшно, и любопытно в одном флаконе. – У тебя есть шоколадка?
- Шоколадки у меня нет, но есть карамелька. – Яна расстегнула сумочку.
Катя перемахнула газон тигриными прыжками и отвесила дочери подзатыльник. Маша расплакалась навзрыд.
- Кать, ты чего? – оторопела Яна.
- Не, ну а че, - зло огрызнулась Катя. – Не смей моего ребенка всякой дрянью кормить. Своих заведи и трави, сколько влезет. Приперлась тут, добровольно стерилизованная… Чтоб близко к моим детям не подходила!