- Манихеев к Татьяне позже пришел, в восемьдесят восьмом. А до того водился со знахарками, все деревни глухие прочесал. Но помочь ему никто не брался, даже ведуньи цыганские. В общем, кинулся Татьяне в ноги, денег принес – половина, поди, воронниковские, Манихеев же следствие курировал. Татьяна его вроде отпустила… Только боком ему это вышло, донесли куда положено доброхоты, что секретарь горкома в оккультизме погряз. Его чекисты прижали, а он Татьяной отгородился: вымогала якобы. У вас тоже обыск был, искали денежки, но Татьяна хорошо их припрятала. В доме нашем штаб округа заседал, ниже подвала тоннели глубокие, бункеры. Татьяну дедушка туда водил, она там ориентировалась, а чекисты – нет. Так и ушли ни с чем. Манихееву заслуги прежние зачли, всего пятнадцать лет лагерей дали, а застрелили при побеге. Не знаю, как у Воронниковых сложилось, а вот Андрея Власьевича сын в бандиты затесался, свои же его и убили.
А Татьяна совсем не от мира сего стала. Отощала – кожа да кости, я ей покушать несу – ни в какую. Выходных не брала. Умерла она в подвале, где работала. А за день до этого, рано утром, затемно еще, ко мне постучалась. Возьми, говорит, баб Зой, ключи, отдашь моим, кто жить приедет. И начальнику ЖЭКа написала заявление: я, Татьяна Пономарь, прошу уволить меня с занимаемой должности с такого-то числа такого-то месяца в связи с моей смертью. Начальник сразу за ней дворника послал – а она в подвале мертвая, сама руки на груди сложила, да на полу свечка чадит…
Хоронить ее не в чем было – наряды свои на помойку снесла, а на самой только роба да исподнее. Мы с Клавдией Игнатьевной, золовкой моей, взяли обноски в гардеробе, наметали ей скоренько погребальное платьишко. Чтоб пристойно всё. Не в робе же… Крестик нательный так и не сыскали мы, хотя все углы обшарили. Вот батюшка и не стал отпевать.
***
Яна почти допила чай и даже сжевала любезно предложенную Зоей Ивановной просвирку, когда Липская прислала смс: «На подходе». Старушка закруглила эпилог назиданием: «С людьми ведь живем, деточка, так и надо по-человечески, а как ты, так и с тобой». Надев очки и положив иконку на край стола, она вязала шарф. Яна украдкой подсмотрела: иконка была образом Николая Чудотворца. Она еще раз поблагодарила Зою Ивановну и кое-как выбралась во двор, держась руками за перила. Про тетю Таню она наслушалась впрок, лет на десять вперед, хватит. И так ведь ясно, какие «мультики» будут ей сниться всю следующую неделю.
Ерзая на скамейке, Яна ощупала свою многострадальную щиколотку. Не перелом, конечно, иначе она не пробежала бы без малого километр по Свято-Алексинскому кладбищу, но сто процентов растяжение. Дай Бог до машины доползти, нигде не свалившись. Придется, что ж, делегировать Липской полномочия для ознакомительного осмотра.
Нинка выросла возле скамейки внезапно, словно спецом стараясь напугать. Но Яна слишком устала, чтобы даже вздрогнуть ради приличия, хотя первая ассоциация была с тетей Таней, принесшей туго завязанный платок с останками сына.
- Как на духу – уладила пару личных дел, - безапелляционно заявила Нинка. – Но обязуюсь исправиться. Зато узнала, где у них БТИ. Ключи?...
Она так и лучилась довольством сытой каннибалки.
Яна положила два массивных ключа в протянутую ладонь.
- Ты чего-то не в форме, - посочувствовала ей Липская.
- Ногу ушибла. Лестницу не одолею.
- Э, мать, да тебе перевязку нужно, а то допрыгаешься. Сиди здесь, я долго не провожусь. Мне фоток нащелкать штук десять, да померить кое-что, чтобы в кадастре не переврали. А то кинут как нефиг делать. Не заело бы только замок…
____
Седьмое или восьмое чувство заставило Яну подняться, и, закусив губу, чтобы не охать, доковылять до подъезда и притаиться там, надеясь, что ее маневр не сочтут актом вуаеризма. В Москве она присвоила своим действиям категорию «интуитивные».
Из парадного гулко доносились голоса. Два голоса: один – Коли Маркина, ни с кем не спутаешь, а второй – Нинки.
- …отлезь и сдохни от инсульта, Коля-алкоголя. Всё зверушек тискаешь?
- Че так грубо-то?
- А то и грубо! Отчим умный мужик был, правильно про тебя сказал: второй Будейко, вы б с ним снюхались.
- А почем знаешь, что не снюхались?
(Тишина).
- Да срать мне и на тебя и на Будейко. Бля, ты трепанированный, что ли? Не прикасайся ко мне. Это самое, Маркин. Хочешь на литр синей заработать? Зарабатывай. Мне квартиру пономаревскую позырить надо в темпе, составь компанию – рулетку подержишь, ну и разгребешься там слегонца. Детство золотое вспомним.