- Утрись салфеткой, на вот, косметон размажешь. А то на железянке шизиков мало! Сам сиганул?
- Светка, я не знаю ни фига! Я не видела, как сиганул! Я только видела, как маневровый оттормозился. Может, он вообще по путям чесал!
- Ань, затихни ты уже, надоела. Ну, прессанут Жеку для острастки, кровь на промилле заберут, и дальше на службу. Я с машинистами жила, когда ты еще в яслях шкодила, кухню эту знаю. Мужчина, вы что хотели?
- «Московскую картошку» и литровый спрайт, - процедил Бобров.
Медики стояли у своей машины с видом крайнего недоумения. Чего ради их вызывали? Навалить на носилки кромсанное мясо и свезти в покойницкую?
Так на то труповозки есть.
***
От Измайловска он за четверть часа доехал до городского поселения Дороховск, где властвовал культ достопримечательностей. Бобров посетил бывший штаб вспомогательного узла ПВО и выставку «Русский военный мундир XIX века». Давно истлели в земле бравые вояки, таскавшие это непрактичное тряпье: нет мишени лучше, чем рота усатых молодцов-гренадер в сочной зелени леса... Зевая от скуки, Бобров глазел на кивера и доломаны – их никто не удосужился хотя бы пропылесосить. «Всё через жопу», подумал он, прощаясь с билетершей. Он взял в «Макдональдсе» чизбургеров и часок посидел на лавочке в сквере. Народ осаждал автобусные кассы: электрички шли с увеличенным интервалом. По такому столпотворению садиться за руль неуклюжей «буханки» - отчаянный риск, лучше набраться терпения, пока не спадет ажиотаж. Толпа перехлестывала через улицу генерала Алтаева до самого сквера, вереница рейсовых автобусов увязала в людском потоке.
Уехал он, когда день шел на убыль. Вынужденная заминка аукнулась сонливостью, но покровитель всех автомобилистов не дал ему проскочить площадку «Кемпинг». Бобров вскипятил на спиртовой горелке воду для чая и стоял с кружкой, вдыхая хвойный воздух. На него недобро ухнула с ветки огромная серая сова. Бобров хотел задобрить «хозяйку» нарезкой, но спохватился: колбаса совам противопоказана. Сова зыркнула глазищами, будто оценивая – годится ли в пищу сам Бобров, что-то разочарованно буркнула, снялась с «присада» и бесшумно улетела в чащу.
За лесом громыхнул локомотив, и Боброву померещилось, что в листве вспыхнули буферные фонари. Ночь он проведет близ железной дороги, а она еще до полудня подала ему зловещий знак… На площадку, рыча двигателем, вкатилась фура с прицепом; из кабины выпрыгнули два помятых дальнобойщика. Приехал на увешанном седельными сумками мотоцикле байкер; он закурил, пуская дым кольцами, и Бобров чуть не пошел стрельнуть сигарету – затяжка-другая была бы сейчас кстати. Но, сделав над собой усилие, отмел этот порыв. Силу воли Бобров развил в весьма зрелом возрасте, отпахав под давлением обстоятельств экспедитором без малого год, а бесконечное стояние в пробках выработало в нем сатанинское терпение. Где пара затяжек, там и целая пачка, и всё на круги своя. Не дождетесь. Байкер раздавил окурок каблуком чопера, и Виктор механически повторил ритуальное движение. Всё, «покурил» и хватит. Подтянулась на кроссовере пара пожилых, но бодрых дачников. До некоторой степени отгороженный обществом живых людей от дневных странностей, Бобров без аппетита доел холодную шаурму, натянул зимнюю шапку, закутался в старую дубленку жены и прикорнул на сидении под бормотание аудиокниги.
За ночь он продрог до костей, а тело затекло от неудобной позы. Ломило шею. «Романтика, как она есть», подумал он, зажигая спиртовку. Пришла эсэмэска от Людмилы: «Привет, дорогой! Здесь жарко и классно, но я хочу к тебе!». Бобров отправил ответ. Ему тоже хотелось к Людке, но не прямо сейчас. В одиночестве он подзаряжался, пополняя растраченные для родных и близких «батарейки». Выглянул в окно: на площадке никого не было. Он почистил зубы, побрился, приготовил на завтрак бутерброд и кофе. Расстелил на коленях карту. «Фабричный» - нет, сюда ему не надо, от названия так и веет промзоной. «Затока». Про Затоку он читал в интернете: мемориал героям 1812 года, заводик скобяных изделий и мужской монастырь с трапезной. Где-то километров через пять начинается Изнанковский большак – перемычка между основными трассами. Он позволит сэкономить бензин.
Бобров запустил мотор и стал раскочегаривать печку.
***
С Изнанковским большаком Бобров, говоря деликатно, облажался.
Он ушел на него по допотопному, советской эпохи, указателю, но большак вероломно превратился в узкую полосу грунта, с боков обглоданную канавами. Бобров проехал достаточно далеко, прежде чем понял свою ошибку. На легковой и то не развернешься, а «буханка» сядет на мель с гарантией, возвращаться задним ходом тем более без вариантов. Ситуация усугублялась рифлеными выбоинами тракторных гусениц. Большак волокся по заросшему сорняками полю и где-то на горизонте в сорняках же и терялся. Бобров злобно хмыкнул. Если у него врет топливомер (сюрпрайз-сюрпрайз, тачка-то б/у), и бензина не двадцать литров, а на двадцатку поменьше, Изнанковский большак надолго ему запомнится. Уж сэкономил так сэкономил. Стиснув зубы, он повел УАЗ дальше со скоростью пешехода, надеясь не свалиться в канаву.