Он работал сильно, борясь то с одной, то с другой эпидемией, борясь с дикими нравами и скептицизмом порта. И труды его не пропали даром.
Амбуланс, обязанный ему своим возникновением, явился новым маяком, засиявшим в порту ярче и светлее прочих.
И этот маяк, светоч, зажег в беспроглядном порту он — «маленький необразованный человечек».
«Маленький человечек» очень популярен.
Стоит только пройтись по порту, и вы в этом убедитесь.
О нем не иначе говорят, как: «Наш фельдшер, дай ему бог здоровья!»
И всякий, как бы пьян он ни был, завидя его, спешит вытянуться в струнку.
— Здрравия желаем!
Восемь приютов в порту, и все находятся в ведении фельдшера.
В одиннадцать часов вечера, а иногда и в полночь, по окончании работ в амбулансе, вы его встретите пробирающимся по Таможенной площади в своем неизменном картузе и темном пальто, из-за ворота которого выглядывает холщовая, повязанная шнурком сорочка.
Торопливой походкой он переходит из одного приюта в другой.
Дикарь, надо вам знать, предубежден против всякого врачевания.
Пусть у него тиф, плеврит, все что угодно, пусть он изображает собой ходячую больницу — он и в ус не дует. Он не изменяет своего ужасного образа жизни, работает, пропивает заработанное и валяется в грязи у обжорки.
— Все равно, не нынче-завтра на мраморном столе буду! [4]
Фельдшер поэтому является добрым санитаром.
Полночь. Лампы в приютах прикручены. Все спят.
Фельдшер тихо пробирается меж коек по полуосвещенному приюту.
Он скользит как тень, подолгу останавливаясь над каждым спящим.
Один лежит, разметавшись, и бредит. Лицо у него красное. Фельдшер достает термометр, нагибается и измеряет температуру. Сорок градусов.
Фельдшер зовет сторожа и больного отправляет в больницу.
Фельдшер продолжает обход дальше.
Здесь, в углу, кто-то стонет, там мечется горячечный больной, раздирая на себе сорочку, а еще дальше кто-то истекает кровью. И он, этот честный санитар, подбирает всех без исключения.
Будучи предубежденным против медицины, дикарь особенно предубежден против больницы.
— А ну ее! — отмахивается он руками, когда заговорят о ней.
Больница, по его мнению, — тюрьма, застенок.
— Там и табаку негде достать, и водки!
И чего только они не делают, чтобы не угодить в больницу. Они прибегают к самым курьезным уловкам.
Фельдшера встречают постоянно в приюте невообразимым шумом.
— Фельдшер идет, фельдшер!
— Добрый вечер, ребята, кто болен — откройся!
— Все здоровы! — отвечают дикари хором.
— Чувствительно благодарим, вашими молитвами! — отзывается один шутник.
Но фельдшер не доверяет им и начинает обход.
— Эй, пс! Куда?! — останавливает он старающегося улизнуть ночлежника.
Тот заикается.
— Стой, брат!
Лицо у ночлежника так и пышет жаром.
Фельдшер расстегивает ему ворот и сует термометр под мышку.
— Да тебя, брат, в больницу отправить надо! У тебя жар!
— Не хочу! Вы уж лучше дайте мне каких-нибудь порошков или капель!
— Что ты! — урезонивает его фельдшер. — Какие капли! Ступай, там тебя вылечат.
— Да мне на работу завтра!
— Ты что же, — начинает сердиться фельдшер, — заразить всех людей хочешь!
— У меня и квитанции больничной-то нет! — продолжает изворачиваться дикарь.
— Дам записку, и пустят! Ну, будешь рассказывать! — выходит из себя наконец фельдшер. — Иван, возьми его!
И сопротивляющегося дикаря выпроваживают.
Бывают и такие анекдотичные случаи.
Приходит в амбуланс тряпичник.
— Дайте, — говорит он, — лекарства, только скорей — некогда.
А у самого — тиф.
Фельдшер пускается на хитрость.
— Обожди, брат, сейчас получишь! — И сам садится писать отношение в больницу.
Тот начинает ерзать. Догадался, видно.
— Господин фельдшер, мне бы на минуту на двор, — просит он.
— Ступай, только смотри приходи сейчас!
— Сейчас, господин фельдшер!
Проходит час-два. Дикаря нет. Фельдшера начинает мучить совесть.
— Упустил его! Теперь пойдет, ляжет и перезаразит всех.
И, напялив на себя пальтишко, он отправляется в поиски.
Он ищет беглеца по приютам, харчевням и каждого встречного опрашивает:
— Видали вы такого-то?
— Нет! — отвечают ему.
— Если увидите его, тащите ко мне!
Но напрасно! Точно провалился человек. А, глянь, через день-два в приюте сразу заболели еще трое тифом.
Совесть начинает мучить сильнее честного фельдшера. Он инстинктивно чувствует и догадывается, откуда исходит зараза.