Она проснулась поздно, потому что поздно легла. Когда пришел муж, она еще спала, и он разбудил ее поцелуем, протянув:
- Ах ты, соня!
Она улыбнулась, потянулась и села в кровати.
- С добрым утром, - поднялась, накинула тонкий халатик, попросила. - Поставь чайник, - и принялась застилась постель.
Он услышал ее крик из кухни и тут же примчался, крича на бегу:
- Что случилось?!
Она, едва сдерживая отвращение и прижимая руки к горлу, словно ей неожиданно стало холодно, молча показала на простыню, на которой, в том месте, где она лежала несколько минут назад, уже не корчилось застывшее тельце с оторванными лапками черного домашнего паука.
СКАЗКА О ЛЕТЕ
За окном бесился ветер, пытаясь разорвать тонкие натянутые струны проводов. В буйном танце носились снежинки, и каждая из них жила только для себя, не зная других, да и не пытаясь их узнать. В телефоне-автомате сам по себе крутился диск, набирая под вой ветра несуществующий номер. Было холодно и неуютно.
- Расскажи мне сказку о лете, - попросила Рита маленькую замерзшую птичку, камнем рухнувшую на засыпанную зимой землю, и ласково посмотрела на черный безжизненный глаз, торчащий в комке слипшихся перьев.
"Слушай, - услышала она тихий голос где-то внутри себя. - Когда-то давно было тепло и тихо. Солнце никогда не обходило стороной землю. Цвели деревья, и на одном из них я вила свое гнездо. Беспечно щебетала, таская ветки и листья, и не знала, что не повторится больше никогда этот гимн молодости и весне, любви и счастью..."
Рита терпеливо дождалась, когда затихнут последние отзвуки голоса внутри нее, и вздохнула:
- Это не то. Ты не умеешь рассказывать сказки.
И отшвырнула холодное тельце подальше в холод и вой ветра. С грустным удовлетворением увидела, как разбивается со стеклянным звоном маленький замерзший трупик, и каждая снежинка, как кровожадный ворон, питающийся падалью, уносит с собой прозрачный кусочек перьев. И ветер, беснуясь, разбрасывает снежинки в разные стороны, чтобы никогда не собралась вместе замерзшая маленькая жизнь...
- Расскажи мне сказку о лете, - попросила Рита качающегося в затянутой петле облезлого кота. И с любопытством заглянула в провалы выткнутых глаз, в торчащий разорванный рот.
"Слушай, - услышала она тихий голос где-то внутри себя. - Когда-то давно было тепло и тихо. Солнце никогда не обходило стороной землю. Я жил бродячей жизнью и на помойке мне всегда хватало еды. Под каждым кустом была готова постель, а крепкие зеленые ветви цветущих деревьев служили надежной защитой от собак и мальчишек. Целые ночи проводил я в разгуле и пенье, наверно, ты не раз слышала воинственный вопль под своим окном. Была свобода, но я не знал тогда, что так скоро уйдет тепло. А вместе с ним и моя молодость..."
Рита устало вздохнула:
- Это не то. Ты не умеешь рассказывать сказки.
И ласково погладив колючую проволоку на шее у кота, изо всех сил толкнула холодное черное тело. И смотрела, как раскачивается из стороны в сторону черный заледеневший маятник, издавая стучащие звуки, натыкаясь на стену неба, теряя последние остатки шерсти, безжалостно выдираемые ветром. И стаю одиночных снежинок, играющих в прятки и катающихся с горки сведенного судорогой разодранного языка...
- Расскажи мне сказку о лете, - попросила Рита раздавленную собаку, лежащую на дороге в ворохе своих внутренностей.
"Слушай, - услышала она тихий голос где-то внутри себя. - Когда-то давно было тепло и тихо. Солнце никогда не обходило стороной землю. Я бежала рядом с хозяином и радовалась несущимся со всех сторон запахам. Тыкалась носом во все встречные предметы и узнавала новых друзей. Потом, лежа на коврике, и уткнувшись носом в тапки хозяина, вдыхала его запах. Я не знала тогда, что скоро уйдет тепло, а вместе с ним и мой хозяин..."
Рита сжала руками виски и почти закричала:
- Это не то! Ты не умеешь рассказывать сказки!
И без всякой жалости превратила проезжающую машину в каток, заставив ее вертеться на месте, вдавливая в лед и грязь распростертое тело, глядя на брызнувший из черепа студень мозга, растекшийся по дороге, которая стала серой и дрожаще-жидкой...
- Расскажи мне сказку о лете, - попросила Рита одинокого человека, бредущего наугад против ветра и колючих снежинок. Человек поднял на нее воспаленные глаза и засмеялся. Он смеялся долго, захлебываясь и вытирая слезы, текущие из глаз, хрюкая и покашливая. Рите стало страшно. Она попятилась, но человек высморкался, немного успокоившись, оглянулся по сторонам и притянул ее к себе. И зашептал, глядя прямо в глаза расширившимися, безумными зрачками, громким кричащим шепотом:
- Никогда никого не проси об этом! Я открою тебе величайший секрет!
Он еще раз оглянулся по сторонам, до боли сжал ее плечи, до синевы, до судороги в пальцах, коснулся ее глаз своим безумием, и произнес, четко отделяя слова:
- Лета никогда не было! Ты поняла меня, девочка?
Он снова зашелся диким, похожим на истерику смехом:
- Не было! Никогда!
Человек резко оттолкнул ее и пошел, пошатываясь, болтая непокрытой головой с длинными, слипшимися от грязи черными волосами, все еще вздрагивая от непрекращающегося смеха, твердя словно в бреду:
- Не было! Не было! Никогда!
Рита упала, и снежинки закружили ее в своем безумном танце. Они падали на ее лицо и не таяли. И бесновался бродяга-ветер, чувствуя себя победителем. И уже холодные губы шептали устало, ни к кому не обращаясь:
- Расскажи мне сказку о лете...
В телефоне автомате сам по себе крутился диск, набирая под вой ветра несуществующий номер...
СУЩЕСТВО, КОТОРОЕ НАЗЫВАЮТ ЛЮБОВЬЮ
Она стояла перед ним дерзкая и красивая. Он опешил, открыв дверь: меньше, чем кого бы то ни было, он ожидал увидеть ее.
- Извини, - просто сказала она, и он заметил, как дрогнули уголки ее губ. - Можно позвонить? Все автоматы в округе сломаны...
- Пожалуйста, - он отошел назад, автоматически пропуская ее, и в ту же секунду дернулся было обратно, но она уже входила в дверь, и вытолкнуть ее сейчас было бы просто невежливо. Он долго возился с замками, пытаясь их закрыть и одновременно успокоить трясущиеся руки, она не стала его ждать и пошла по коридору вперед.
Он сидел в кресле и наблюдал, как она вращает телефонный диск, улавливая свежесть весны, которую она принесла с собой, видя ее тонкую руку с серебром колец, длинные волосы, падающие на ее лицо, полуприкрытые веками большие серые глаза. Она с минуту прижимала к уху трубку, потом улыбнулась:
- Занято, - положила трубку на рычаг и, не спрашивая, а утверждая, сказала. - Я подожду, - и опустилась в соседнее кресло. Она закинула ногу на ногу и достала из кармана куртки пачку дорогих сигарет.
- Покурим? Угощайся, - вытащила из пачки одну и протянула ему. Он коснулся ее пальцев, на мгновенье их руки задержались, соединившись друг с другом, он первый одернул свою и заметался по сторонам в поисках невесть куда засунутых спичек.
- У меня зажигалка, - понимающе кивнула она и дала ему прикурить. Потом затянулась сама, выдохнула дым. Он поразился неестественности происходящего с ними обоими, отметил ее напряженную позу, дрожь руки, держащей сигарету, свои пальцы, почти впечатанные в подлокотник кресла, поднялся, придвинул к ней пепельницу.
- Спасибо, - улыбнулась она. - Не скучно тебе тут одному?
- Да нет, - пожал он плечами. - Я уже привык.
- Хорошо тут у тебя... - неопределенно протянула она и пояснила. - Тихо.
- Этого не отнять, - усмехнулся он. - Как дела у мужа?
- В порядке, - кивнула она. - Передает тебе привет.