Ощущение было забавным. Пройдя через "ступицу", я спустился по трапу, чувствуя, как вновь обретаю вес по мере приближения к краю. И так же, как и в тот раз, когда я впервые испытал его отсутствие, накатил приступ морской болезни. Икры свело судорогой, и я едва смог идти.
Мы все проверили, потом прошли в кабинет и только тут, наконец, присели. В кабинете было уютно - ровно одна треть от величины силы тяжести на краю, как раз столько, чтобы не испытывать неудобств. Тини погладил ручки кресла и усмехнулся:
- А всех бездельников - в изоляцию, в Д-113.
- Кстати, об изоляции, - на пороге стояла мисс Глория. - Могу я с вами поговорить, мистер Ларсен?
- А? Ну конечно! Я сам хотел с вами встретиться. Должен принести вам свои извинения, мисс Макнай. Я был...
- Не стоит вспоминать, - перебила она, - вы были тогда на пределе. Но мне интересно знать, долго ли вы еще собираетесь навязываться ко мне в дуэньи.
- Недолго, - он посмотрел на нее внимательно. - До тех пор, пока не придет вам замена.
- Вот как? Кто здесь у вас главный профсоюзный деятель?
- Макэндрюс, разметчик. Но вряд ли он сможет вам помочь: вы же штатный сотрудник станции.
- К той проблеме, которая меня сейчас волнует, это не имеет отношения. Мне необходимо с ним поговорить. По вашей милости я не могу распоряжаться даже своим свободным временем. Это дискриминация, вот что это такое.
- Может быть, но скоро вы сможете убедиться, что я здесь пользуюсь некоторым авторитетом. Юридически я сейчас капитан корабля. А капитан в космосе обладает неограниченной властью.
- Тогда вы должны применять ее разборчиво!
- Вот-вот. Именно этим я и занимаюсь, здесь я с вами согласен, ухмыльнулся Тини.
Мы не знаем, что сказал ей Макэндрюс, но только мисс Глория стала вести себя совершенно по-другому. После очередного дежурства она заявилась в кино вместе с Далримплом. Тини встал и на середине картины демонстративно покинул зал - из Нью-Йорка как раз транслировали "Лисистрата идет в город".
Тини подстерег ее, когда она возвращалась одна, но подгадал так, чтобы рядом в этот момент оказался я, как свидетель.
- Гм, мисс Макнай...
- Да?
- Думаю, вам следовало бы знать... Это, как его... ну, в общем, главный инспектор Далримпл - человек женатый.
- Вы считаете мое поведение непристойным?
- Нет, но...
- Тогда не лезьте не в свое дело! - Он еще рта не успел открыть, как она добавила: - И да будет вам известно - я знаю, что у вас четверо детей, Далримпл мне все рассказал.
У Тини отвисла челюсть:
- Как... Но позвольте, я ведь даже не женат!
- Как? Вот именно - как, хотела бы я знать, - и она удалилась.
Тини уже не пытался прятать ее в каюте; единственное, о чем он просил, - если она куда-нибудь соберется, предупреждать его об этом в любое время. С той поры он тем только и занимался, что пас ее. Меня так и подмывало предложить ему поменяться местами с Далримплом.
И как же я удивился, когда однажды он поручил мне провести приказ об ее увольнении. Я был совершенно уверен, что он и думать про это забыл.
- И в чем она виновата? - поинтересовался я.
- В нарушении субординации!
Я на это ничего не ответил, а он продолжал:
- Она же приказы не выполняет.
- Зато она работу свою выполняет, и притом хорошо. А эти твои приказы... Да прикажи ты что-нибудь подобное кому из парней, любой выполнять откажется.
- Ты не согласен с моими приказами?
- Не в этом дело. Ты не докажешь ее вину, Тини.
- Тогда уволим ее за то, что она... женщина! Уж это-то я смогу доказать. Я опять промолчал.
- Папа, - он как будто меня уговаривал, - ты же мастер стряпать такие штуки: ну там "никаких персональных претензий, но полагая, что в интересах дела..." и прочая дребедень.
Я составил нечто подобное и по секрету показал Хэммонду. Известно, как радиотехники умеют держать язык за зубами, и я не очень-то удивился, когда меня вдруг останавливает О'Коннор, один из лучших на станции кузнецов, и спрашивает:
- Папа, скажи, это правда, что Старик избавляется от Брукси?
- Брукси?
- Брукси Макнай. Она сама просила так ее называть. Так правда?
Я подтвердил и пошел дальше, раздумывая на ходу, а не лучше ли было ему соврать?
С Земли к нам ракета идет примерно четыре часа. За смену до прилета "Полярной звезды", на которой должна была улететь мисс Глория, табельщик принес мне два заявления об уходе. Два человека - не страшно: с каждым кораблем мы теряли больше. Но не прошло и часа, как он вызвал меня по бригадирскому каналу и попросил срочно зайти к нему в кабинет. Я как раз был снаружи - проверял качество сварки - и поэтому отказался.
- Пожалуйста, мистер Визерспун, - чуть ли не умолял он, - вы должны прийти.
Когда кто-то из ребят перестает называть меня "Папой" - это дурной знак. Я пошел.
Около его двери выстроилась целая очередь, обычно такая бывает, когда на станцию доставляют почту. Я вошел и хлопнул у них перед носом дверью. Он протянул мне целую кипу заявлений.
- Что же это происходит в великих глубинах ночи? - спросил я.
- И есть еще десятка два или три, которых я не успел оформить.
Ни в одном из заявлений не стояло конкретной причины - только "по собственному желанию".
- Слушай, Джимми. Что же такое делается?
- А вы все не догадываетесь? Серьезно? В таком случае я тоже теряюсь в догадках.
Тогда я ему высказал все, что об этом думаю, и он со мной согласился. Потом я собрал заявления, вызвал по радио Тини и попросил его, ради всего святого, прийти в свой кабинет.
Тини в задумчивости жевал губу.
- Но послушай, Папа, они не имеют права бастовать. В контракте это оговаривается особо и согласовано со всеми заинтересованными инстанциями.
- Это не забастовка, Тини. Ты не можешь препятствовать их уходу.
- Тогда пусть они платят за обратный билет из собственного кармана! Поможешь мне это сделать?
- Не знаю, не знаю. Многие проработали достаточно долго, чтобы получить его бесплатно.
- Тогда нам придется быстро набрать других, иначе мы не уложимся в сроки.
- Если бы так, Тини. Мы просто не сможем закончить. К следующей "ночи" у тебя не останется даже команды обеспечения.
- У меня еще никогда не уходило столько народу. Ладно, я с ними поговорю.
- Бесполезно, Тини. Ты идешь против того, что сильнее тебя.
- И ты. Папа, против меня?
- Я всегда за тебя, Тини.
Тогда он сказал:
- Папа, я знаю, ты думаешь, что я упрямый баран, но я прав. Мы не можем держать одну женщину на несколько сотен парней. Они же все как чокнутые.
Я не стал ему объяснять, чем он от них отличается, лишь спросил:
- По-твоему, это плохо?
- Конечно. Я не могу позволить, чтобы смех одной бабы развалил мне всю работу.
- Тини, ты видел последние графики хода работ?
- У меня не было времени, а что? Я-то знал, почему у него не было времени:
- Ты окажешься в дураках, если начнешь доказывать, что мисс Глория тормозит работу. Мы же опережаем план.
- Мы?!
Пока он изучал графики, я, положа руку ему на плечо, сказал:
- Поверь, сынок. Секс на нашей планете хозяйничает не первый год. Там, на Земле, им от этого просто никуда не деться, и, заметь, несмотря на это даже самые крупные стройки кое-как, но все-таки доводились до конца. Может, и нам здесь стоит попробовать - вдруг ничего? Между прочим, ты сам только что дал готовый ответ.
- Я?
- Ты сказал: "мы не можем держать здесь одну женщину на несколько сотен парней". Так?
- Да... То есть нет! Постой, погоди минутку. Ну, предположим, да.
- Ты джиу-джитсу когда-нибудь занимался? Иногда побеждаешь за счет того, что расслабишься.