И когда из репродуктора зазвучал голос Левитана, передающий вечернюю сводку информбюро, женщина не удивилась, услышав:
"…особенно отличились сталинские соколы. Так, лётчик-истребитель гвардии майор Иван Окладников, в неравном бою сбив пять самолётов врага…"
С радостно бьющимся сердцем дослушав сводку, Надежда Васильевна зажгла свет и медленно повернулась к зеркалу.
Февраль — март 2006
Двойное Зрение
("Порог", N 5, 2007 г.)
Первыми закрыли лица бойцы спецназа. Затем — мусульманские женщины. После чего не прошло и двадцати лет, как Государственная Дума приняла закон об обязательном ношении лицевых платков в общественных местах и ввела в Уголовный Кодекс статью тринадцать прим, предусматривающую ответственность за нарушение вышепоименованного закона. По этой статье люди, замеченные в общественных местах с голыми лицами, могли быть приговорены к наказанию сроком до пяти лет лишения свободы, как виновные в злостном нарушении общественной нравственности.
Впрочем, ко времени принятия закона только экстремальный мазохист или психически больной человек рискнул бы выйти на улицу с незакрытым лицом. Ибо за семь лет до эпохального, резко оздоровившего нравственный климат России постановления Государственной Думы сначала в провинциальных городах, а затем в Петербурге и Москве широко распространилось молодёжное общественное движение "Стражи Чести", радикальное крыло которого образовало "Гусарский Эскадрон". И горе было попасться в руки юных блюстителей нравственности с "голой мордой": в лучшем случае легкомысленного гражданина жестоко избивали, превращая его бесстыже обнажённое лицо в сплошной синяк, а в худшем — могли облить кислотой. Правда, если при этом страдали глаза, то чересчур рьяного борца за возрождение исконной российской нравственности могли привлечь к ответственности за превышение меры необходимой социальной защиты. Однако максимально полагающиеся по этой статье три года тюрьмы не производили особого впечатления на бойцов "Гусарского Эскадрона" — тем более, что их осуждали, как правило, условно. Только в тех нечастых случаях, когда оказывались выжженными оба глаза гнусного эксгибициониста, превысивший необходимую меру социальной защиты мог реально попасть за решётку на год, а то даже и два.
Словом, когда Государственная Дума проголосовала за новый закон и в Уголовный Кодекс была внесена соответствующая статья — судить по ней оказалось некого: благоразумные россияне уже давно занавесили лица. Лидеры общественного движения "Стражи Чести" начали подумывать о том, что обнажённые кисти рук с десятью бесстыже торчащими пальцами являются верхом неприличия, и их необходимо упрятать в перчатки, но в Думе этот законопроект был встречен без особого энтузиазма: во многих отраслях производства в перчатках работать не слишком удобно и, значит, потребуются исключения. А всем известно, стоит из закона что-то исключить — весь закон превращается в фикцию.
Спасли положение, в очередной раз напомнив россиянам, что Враг не дремлет, опять-таки "Гусарские Эскадроны". И хотя связь между подростковыми бандами "срывателей платков" и движением "Стражи Чести" ни разу не была доказана ни одним судом — все знали откуда дует ветер.
Ниночка зябко ёжилась на углу Страстного бульвара и Тверской улицы — странноприимный дом вновь построенного на месте кинотеатра "Россия" Страстного монастыря открывался только в шесть часов утра, а сейчас было пять. Съеденный вечером пирожок с капустой давно переварился, в животе бурчало от голода, девушка собралась заплакать, и в этот момент послышался рёв мотоциклетных моторов. Испуганная Ниночка бросилась в подземный переход, где, по наивности, надеялась найти убежище, и просчиталась. Заметив юркнувшую вниз фигурку, сроднившиеся с мотоциклами подростки без колебаний помчались по пологой широкой лестнице — вслед убегающей преступницы. Конечно — преступницы! Ибо первым настигший Ниночку пятнадцатилетний Петька-Живоглот ловко сорвал с неё лицевой платок, оставив девушку "с голой мордой".
Обнажив Ниночкино лицо, мотоциклисты стремительно умчались; понимая, что, описав круг, они вот-вот вернутся, дрожащая преступница лихорадочно соображала, чем бы прикрыть верхний срам — увы. Другого платка у девушки не имелось, шарф пропал вместе с сумочкой и деньгами, кроличий треух не годился — кофточкой? Обрывая пуговицы, Ниночка расстегнула дешёвую синтетическую шубейку и даже успела вытянуть из рукава левую руку, как, ревя моторами, мотоциклы вновь загрохотали по лестнице.