В себя избитая до бесчувствия девушка пришла только в сто восьмом отделении милиции — глаза, слава Богу, видели. Значит — не кислота. Заурядное мордобитие.
— Благодари Бога, сучка, что дёшево отделалась, — глухо, будто сквозь вату, дошли до Ниночкиного сознания слова старшего лейтенанта Градова. — Глаза в порядке, челюсть не сломана, нос, кажется, тоже цел, а что вся рожа синяя — до свадьбы, ха-ха-ха, заживёт! Вообще, блин, не перестаю дивиться на вас проституток — живучие как кошки! И бьют вас, и режут, и депортируют на стройки капитализма, и пачками продают в заграничные бордели, а вы всё не переводитесь! Но ты — вообще! Совсем обнаглела стерва! Это надо же — в центре Москвы появиться с голой мордой! Хотя, конечно, при твоём промысле закрывать верхний срам… солидный клиент не клюнет… Ну, вот дура и допрыгалась. И какого чёрта тебя в пять утра понесло к Страстному монастырю? Там и вообще строго, всегда наш пост, а в эту пору — какие клиенты? Натурально — чокнутая!
Гул в Ниночкиной голове утих, сознание прояснилось, обвинение в занятии проституцией возмутило девушку: как раз напротив! В столь бедственном положении она оказалась именно потому, что сбежала от завербовавших её на работу якобы горничной в отеле московских сутенёров. Конечно, что скрывается за фасадом фирмы "Дорогу молодым" наивная провинциальная девушка поняла только попав в Москву — в холле разместившейся в современном многоэтажном доме гостиницы "Дюймовочка". Увы, только после того, как у неё отобрали паспорт, Ниночка догадалась, какой работой ей предстоит заниматься. Будучи девушкой весьма решительной, она ухитрилась обмануть охранника и выскользнуть на улицу. Как оказалось — в буквальном смысле: да, у неё были деньги на обратный проезд, но без паспорта не продавали билетов даже на пригородные электрички. А скоро, спасаясь от очередной милицейской облавы на лиц не имеющих регистрации, Ниночка лишилась и этих денег — в поднявшейся суматохе их то ли украли, то ли она попросту потеряла сумочку с девятьюстами рублями. Позвякивающей в кармане старой шубейки десятки мелочью хватило только на пирожок с капустой, на вокзал без денег возвращаться не имело смысла — растерявшаяся девушка вспомнила услышанный в очереди возле касс разговор, что будто бы в странноприимном доме Страстного монастыря кающаяся грешница может получить помощь, и, боязливо расспрашивая редких ночных прохожих, Ниночка к утру добралась до заветного места. Да уж — добралась…
— …хотя и везучая, — старший лейтенант гнул свою линию, — и если будешь слушаться дядю Гошу — отделаешься условным сроком.
Как всякая россиянка, девушка знала: если не хочешь иметь неприятностей — не спорь с милицией, но несправедливое обвинение в проституции было до того обидным, что Ниночка попыталась оправдаться:
— Товарищ милиционер… ой, дядя Гоша, я вовсе не проститутка! Меня обманули! Фирма "Дорогу молодым". Но я от них убежала — правда! А паспорт остался у них. В гостинице "Дюймовочка". А на вокзале билеты без паспорта не продают, а потом у меня украли все деньги…
— Ты ещё дура скажи, что лицевой платок с тебя сорвали хулиганы на мотоциклах, — перебил старший лейтенант, — получишь по полной программе. На всю катушку. Знаем мы эти песни. Блядь из блядей, а туда же! Обвинять солидную фирму по трудоустройству или нашу патриотическую молодёжь — ну, сучка! Но ты, кажется, понятливая — назвала меня дядей Гошей… Слушай, что говорят старшие…
Ниночка действительно оказалась понятливой, и потому, когда "дядя Гоша", завернув ей на голову длинную юбку, одним ловким движением спустил с девушки колготки вместе с трусиками, не стала сопротивляться — слава Богу, давно не девственница. Ей не исполнилось и тринадцати лет, когда её вместе с двумя подругами в святогорском парке прилюдно днём изнасиловали юнцы из "Гусарского Эскадрона". И тогда же задержанным девчонкам в милиции доходчиво (с помощью ремня) разъяснили, что обвинять нашу замечательную молодёжь в безнравственном поведении — заведомая клевета. Что только по малолетству на них не заводят уголовного дела по обвинению в преднамеренном оголении нижнего срама.
Неприятным сюрпризом для Ниночки явилось только то, что, сделав своё дело, "дядя Гоша" пригласил трёх сослуживцев.
(Классная тёлка. И жопа и ляжки — всё путём. А что морда опухшая — так, ха-ха-ха, с лица воды не пить.)
А вообще, если не считать этой досадной мелочи, Ниночке грех было обижаться на "дядю Гошу". Старший лейтенант сделал для девушки много больше, чем она могла рассчитывать в ответ на свою сговорчивость: напоил чаем с булкой, снабдил лицевым платком, а главное — отпустил. Не только не заведя никакого дела, но и вернув ей паспорт — стоило милиционеру позвонить в гостиницу "Дюймовочка", как оттуда через двадцать минут примчался рассыльный с Ниночкиным паспортом и большим толстым конвертом. Заглянув в который, "дядя Гоша" довольно хмыкнул и, выудив из него тысячную купюру, со словами, — возьми, "лягушка-путешественница", пригодится, — протянул деньги обомлевшей от такой сказочной щедрости девушке.