— Нет, Алисочка! — с жаром перебил ксенобиолог. — Кварконий им не нужен! И нам, по их мнению, он тоже не нужен! Во всяком случае — в том самоубийственном количестве, в котором мы его производим! Ведь каждый наш звездолёт, в потенции, маленькая сверхновая звезда! Ведь если рванут находящиеся на борту "Голубого Карбункула 100 тысяч тонн кваркония, то с яркостью солнца мы будем сиять больше сорока минут! Конечно, в действительности аннигиляция такого количества кваркония произойдёт за куда меньшее время — между прочим, современная наука даёт очень большой разброс значений, от нескольких секунд до пятнадцати, двадцати минут! — и чем меньше времени продлится вспышка, тем ярче воссияет новоявленная звезда. А если такое несчастье случится вблизи обитаемой планеты? Представляешь, Алиса, какая жуть!
— Постой, Рувимчик, — робко подала голос оторопевшая женщина, — но ведь этого не может быть? Ведь мы ещё в школе проходили, что в четырёхмерном мире кварконий абсолютно инертен, взаимодействует только с Т-полем, и сам по себе взорваться не может. Что вообще, стабильность кваркония — необходимое условие существования всего нашего мира.
— Ага, стабилен! А почему тогда в наше время его производство разрешено только в местах удалённых не менее чем на десять световых лет от любой обитаемой планеты?! Нет, Алисочка, с самого его открытия, мы являемся заложниками кваркония! И, похоже, не только мы — люди… Кое-кто наверняка прошёл этот путь раньше нас и набил себе предостаточно шишек… А мы, открыв кварконий, как дурачки обрадовались: ах, неиссякаемый источник энергии, межзвёздные перелёты, колонизация вселенной…
— Так ты, Рувимчик, считаешь, что Пустотники появились именно поэтому? Ну, чтобы таким своеобразным способом предупредить нас — самонадеянных недоумков?
— Ну да, Алисочка — в целом…
— У, какой у меня гениальный мальчик! — частью иронически, частью восхищённо воскликнула женщина. — Но всё равно — проказник! Который нуждается в весьма строгом воспитании. Так что — пойдём, плутишка!
Теперь, рассказав о своём открытии, Рувим с удовольствием разделил игру, затеваемую возлюбленной. Встав с кресла, ксенобиолог с виноватым видом посмотрел на женщину и жалобно заканючил:
— Только, Алисочка, не оставляй меня без сладкого? Ну, пожалуйста…
Декабрь 2006.
Болотная Самка
("Порог-АК", вып. 1, 2008 г)
Тропа поворачивала налево — Алексей шагнул вправо. В хлюпающую болотную жижу. Рискуя провалиться в затянутое ржавой ряской окно. Но на тропе, по его мнению, было еще опаснее. Особенно — после того, как она повернула влево. В сторону Леса. Туда, где притаилась Синяя Тень. Да, в непролазную топь — тоже ничего хорошего: Болотная Самка пришельцев не жалует, не говоря уже о Лихоманках. Нет, они-то как раз привечают одиноких путников, но лучше бы не привечали: провести ночь с бесплотной прелестницей — почти наверняка лишиться мужской силы. Только Ведунья Седьмой Степени Посвящения могла помочь избежать этой напасти, да и то — если сумеешь ее отыскать между восходом и закатом солнца следующего дня. А если учесть, что во всем обширном Озерном Краю постоянно обитала лишь одна такая искусница — нереально.
Чертыхнувшись про себя, Алексей ухватился за ветку чахлой ольхи — она обломилась, и полноправный дружинник позорно сел в лужу. Еще раз чертыхнувшись — уж лучше бы в затянутое ряской окно! — Алексей обнял поросшую осокой кочку и выбрался на сухое место. Зациклившись на Тайножителях Озерного Края, он явно недооценил обыкновенные "прелести" Глухого Болота. Конечно, Глухое Болото — не Желтая Топь, по большей части, кроме Левого Кармана и Слепого Подбрюшья, оно вполне проходимо, но, как всякое болото, легкомыслия не прощает. Стоило чуть забыться и полноправный дружинник, подобно первогодку искупался в луже — фи! Хорошо, хоть товарищи не узнают об этом конфузе — засмеяли бы!
Алексей осторожно шагнул на следующую кочку и, отодвинув мешающую ветку, взялся за ствол предательницы-ольхи — какая никакая, а все опора. В этом зыбком, хлюпающем, непредсказуемо меняющемся мире.
Обретя уверенность, Соглядатай Второго Ранга понял, что каким-то образом ухитрился потерять все ориентиры: до падения в лужу прямо перед ним в полутора, двух километрах маячила большая сосна с раздвоенной вершиной, а слева за тальниковой зарослью на фоне бледно-сиреневых облаков отчетливо рисовалась крона раскидистого дуба. И будьте любезны! Ни сосны, ни дуба, ни даже тальниковой заросли! До которой — вообще! — было рукой подать. Не дальше трехсот метров. Однако сейчас на ее месте распахнулось широкое окно чистой воды, за которым покачивал метелками удивительно высокий тростник. Болото становилось озером — чего не могло быть, но о чем упрямо свидетельствовали глаза. Обманка? Морок?