Выбрать главу

Когда он к ним снова спустился, миссис Сампер уже кончила свой рассказ.

— Ладно, что же делать, — говорила она, — на нет и суда нет, куплю в субботу в Личфильде, придется зайти к Райнеру. — Она с осуждением шмыгнула носом и заковыляла к двери.

— Мать просит завтракать, — сказал Джим.

— Господи, Джим, она же завтракала! — вскричала Эстер. — Я кормила ее полчаса назад.

— А-а, стало быть, она забыла, бедняга.

— Странно. Я дала ей две сардины, так она непременно захотела обмакнуть их в чай. — И Эстер невольно рассмеялась.

В темных кротких глазах Джима мелькнула боль.

— Тебе и без нее забот хватает, — сказал он, — придется ее сдать.

«Придется ее сдать»! Они были женаты пятнадцать лет, но при всем своем трезвом уме и независимости Джим до сих пор говорит иногда как темный суеверный крестьянин, это ее ужасно раздражало. Она все еще слишком им восхищалась, и когда вспоминала, что он робеет перед властями, такими, как, например, врачи, ее охватывала ярость. Как смиренно, без слова жалобы перенес он в позапрошлом году два воспаления легких подряд, и это после неудачи с фермой.

— Глупости, Джим, мы же давно все решили, — возразила она и начала деловито переставлять на полках консервные банки.

Пришли за ежедневной порцией лакричного ассорти дети Максвеллов — стайка шумливых голодных воробьев. Когда за детьми закрылась дверь, она сказала:

— Ты опоздаешь к майору Драйверу, Джим. Когда будешь перекусывать, выпей чаю, пусть они тебе дадут. Сегодня ветрено.

Уж очень она заботится о его здоровье. Эстер смутилась, вспомнив, как в свое время злые языки утверждали, будто она вышла замуж за Джима только потому, что он такой могучий и сильный, и вот оказалось, что она сильнее его, все держится на ее мужестве. Но Джим ответил на ее заботу заботой:

— Ты не спишь, это очень плохо, — сказал он, — посоветуйся с доктором. Теперь есть много всяких лекарств от бессонницы.

— А ты-то откуда знаешь, как я сплю! — шутливо возмутилась она. — Храпишь всю ночь, хоть из пушек пали. — Ее наполнила нежность к Джиму, и она рассердилась на себя. Нежность, нежность, разве она избавит от обыденности, которая разъедает их жизнь? — Сегодня, слава богу, короткий день, — бодро сказала она, — пойду пить чай к Эйлин Картер.

— А, это хорошо, сходи. — И он улыбнулся, блеснув великолепными белыми зубами, которыми она до сих пор любовалась. Но Эстер знала, как не по душе Джиму ее дружба с Эйлин, их светские беседы о книгах и цветах и о религии, в которых он не мог участвовать.

Пришла мисс Медоуз купить пять ярдов резинки, но Джим ее словно не заметил. Он подошел к Эстер и прошептал:

— Серьезно, давай отправим мать, ведь доктор советует. Так будет лучше.

Но Эстер лишь покачала головой. Пусть она не дала ему детей, но увезти из дому его мать она не позволит. Она повернулась к мисс Медоуз, но Джим успел дотронуться до ее руки и шепнуть: «Спасибо, родная». Как давно он не говорил ей этих слов, как давно не сжимал ее руки и как живо его прикосновение напомнило ей дни их тайной любви, их редкие встречи на людях, в магазине или на рынке, когда скандал еще не разразился и нужно было все скрывать и они могли только изредка украдкой коснуться друг друга, взяться за руки. Нежность, которая нахлынула на нее сейчас, была так мало отравлена раздражением, что мисс Медоуз сказала, принимая свой пакетик с резинкой:

— А вам, миссис Баррингтон, и холод нипочем. Да и то сказать — вы всегда на ногах.

Наверное, нудные, отупляющие заботы дня скоро погасили бы эту вновь пробудившуюся незамутненную нежность к Джиму, но вдруг случайный покупатель всколыхнул в памяти Эстер прошлое. Все годы, что они прожили на своей ферме в Йоркширском захолустье, она холодела при совершенно неправдоподобном предположении, что случай может занести к ним каких-нибудь знакомых из Суссекса, и тогда снова оживет весь ужас скандала, и самое страшное — рухнет стена, которую она возвела вокруг раненой гордости Джима. Впрочем, в последние годы, после того как отец ее умер, а мать переехала к сестре в Кению, суссекские лица отдалились, стали расплываться, и страх, что они вторгнутся в их жизнь, перестал ее преследовать. Зато здесь, в их лавке, как ни далека была эта мидлендская деревушка от прихода ее отца на юге, такая встреча была куда вероятней, и как раз нынешним утром она произошла.