Похлёбка совсем остыла. Себастьян лениво ковырял гущу оловянной ложкой, перебирая в уме всё те же мысли. Похоже, он здесь надолго, может быть — до конца осени. Если в конце осени снегом занесёт перевалы, то новолетие он тоже встретит здесь…
Внезапно ложка дрогнула. В сером мареве невесёлых дум что-то шевельнулось — корявое, суковатое. Чужая мысль, пробивающаяся извне.
Смерх напряг магическое внимание. Мысль сгустилась в слова:
— Почтенный господин, а посмотрите-ка на меня…
Подняв голову, он увидел нерешительно топчущегося в дверях крестьянина с рябым лицом — про таких говорят «на роже бесы горох молотили». Худые руки ломали шапку, низкий лоб морщился в непривычном усилии: проговаривании слов в уме.
— Что надо? — неприветливо сказал Смерх. — И как ты посмел назвать меня всего лишь «почтенным»? — вспомнил он первое слово. — Я что — похож на крестьянина?
Себастьян и впрямь не походил на беглинских хлеборобов — светловолосых, дородных, бородатых мужичков.
Крестьянин опасливо пригнулся.
— Нижайше простите, высокочтимый мастер, — заговорил он вслух, и в голосе его звучало робкое упорство маленького человечка, которому доверили важное дело, — а токмо велели мне спервоначала вызнать вашу силу…
Смерх усмехнулся. Проверка была правильной: не всякий колдун, даже владеющий начатками Безмолвной Речи, отличит одно вежливое обращение от другого.
— Подойди, — велел он.
Вблизи крестьянин показался ему не местным: слишком смуглым и обветренным было его лицо, чересчур заношеной — одежда. К тому же он двигался стеснённо и робко, а беглинские хлеборобы больше ходили вразвалочку, как то подобает людям свободным и зажиточным.
— Просим вас, высокочтимый, до нашей нужды, — ходок старательно поклонился.
На душе у воина-мага стало чуть теплее. Его, несомненно, хотели попросить об услуге, и услуге значительной — иначе не искали бы сильного волшебника.
— Я из Грязцов буду, это недалече… Беда у нас… Похитили девушку…
Себастьян Смерх выпрямился. Стоявшая на краю миска с похлёбкой полетела на пол.
— Молчи, — властно приказал он. — Открой свой ум, — с этими словами маг поднял руку и коснулся ладонью рябого лица.
Через несколько мгновений он знал всё.
История была самая обычная. Грязцы — беглинские выселки — были когда-то таким же сытым и безопасным местом, как и само село. Но в последние времена Тьма, теснимая королевскими магами с Лунного Хребта, проникла в местные леса, обосновалась там и стала протягивать лапы к человеческому жилью. Деревенька оказалась в опасности. На дорогах завелись стаи волколаков, в колодцах — моросная нежить. Коровы не доились, посевы гнили на корню. Стали пропадать детишки, а бабы то и дело рожали мёртвеньких. Уходить же с обжитой земли было некуда.
Но спасение селяне всё-таки себе сыскали. Местный колдун вычитал в своих свитках, что в таких случаях следует обращаться к деве-защитнице. Нашёл и подходящую девушку: рождённую весной, златовласую, не утратившую девической чести, а главное — несущую в себе начаток Силы. На этой неделе собрались уж было провести посвятительный обряд, да пришла беда: ночью со стороны Урочища Ветров пришли большой стаей волколаки, еле-еле отбились от них, а наутро девушка пропала. И колдун той же ночью скончался невесть от чего, — как будто кто выпил его Силу до самого донца… Деревенские, не долго думая, спешно собрали последнее серебро и отправили гонца: ехать в Беглинку, а если не сложится, так и в самый Зоц, искать сильного волшебника, который одолел бы нечисть и вернул девушку в село.
— Я всё понял. Берусь. Сколько принёс? — спросил Себастьян.
Крестьянин выпростал из кармана туго набитый мешочек. Но воин-маг не сводил с него испытующего взгляда. Тогда мужик, отворотив глаза, выгреб из того же кармана ещё несколько серебряшек.
— Обкрадывать своих плохо, пытаться обмануть мага — того хуже, — веско сказал Смерх. — За это я лишаю тебя мужской силы на десять лет. Что касается дела, то я принимаю плату и клянусь исполнить свой долг честно и не щадя сил.
Мешочек с серебром осел: когда маг произнёс клятву, треть содержимого мошны перекочевало в сокровищницу Братства.
— Теперь убирайся, — брезгливо процедил он, заметив, как перепуганный крестьянин тайком ощупывает причинное место. — Да ничего я тебе не сделал. Мне не нужна твоя мужская сила. Впредь будь честен.
Лицо крестьянина посветлело.
— Хорошо, коли так, высокочтимый мастер. А то я уж думал, чего теперь бабе своей скажу, — простодушно ответил он. — А когда…
— Я приду скоро, — пообещал маг. — И не один. Приготовьте всё для обряда. Как зовут девушку? — на всякий случай спросил он. — Вы знаете её Истинное Имя?
— Истинного Имени не знаем, — развёл руками крестьянин, — её ж колдун нарекал, который помер, а сказать не сумел. Не знаем мы. А кличут её Гранфретой. Фреткой, то есть, по-простому.
— Хорошо. Я приду к вам послезавтра и приведу вашу Фрету, — сказал Смерх.
Себастьян Смерх осторожно двигался по лесной тропе. Дождь всё моросил, разбиваясь о чёрные скользкие ветви в едкую пыль, липнущую к лицу и ладоням. Маг закутался в плащ, осторожно ступая по бурой, слипшейся от влаги листве. Ветер бежал за ним среди мокрых ветвей, брызгался, норовил поддеть пласт слежавшейся прели — смести в кучу, перевернуть, обнажив нетронутое нутро сухого золота.
Повсюду стояли завалы и кучи бурелома. Над редкими полянами рыскали голодные ястреба, выискивая добычу. Порывы ветра били их под крылья и швыряли то ввысь, то оземь.
Он видел всё это магическим зрением — и ветра, и нутро листвяных завалов, и птиц, упорно расправляющих мятые перья и поднимающихся в небо. Видел он — точнее, чуял — и то, что ждало его впереди, там, где старые деревья смыкали ветви в тумане.
Первую атаку воин-маг отбил быстро, в одно касание. Скорее, это была разведка боем: тяжелее стало дышать, подкосились ноги, перед глазами запрыгали красные точки.
Смерх дал противнику вонзить магическое жало поглубже, после чего, просчитав в уме возможные направления, ударил коротким заклятьем по невинно выглядящей куче бурелома.
Стон огласил лес. Из-под сушняка и гнилушек выкатилось волосатое тело беса.
Маг потратил несколько секунд, чтобы осмотреть его обычным и магическим зрением. Это был типичный лесной бес — рыжий с подпалинами. Немолодой: шерсть на груди успела поседеть, страшная морда иссечена шрамами. На груди болтался амулет: клык волколака, окованный серебром. Смерх, преодолевая отвращение, сорвал вещицу с трупа. Осмотрел. Амулет был сильным: от него исходило тёмное сияние, видимое магическим зрением. Маг покачал амулет на ладони, потом положил в карман, намереваясь пополнить им сокровищницу Ордена. Сам он не любил вещей Тьмы, даже полезных, но понимал, что переборчивость в таких делах неуместна. Может быть, когда-нибудь эта вещь пригодится страннику, солдату, сборщику налогов, а то и лазутчику в стане Тьмы…
Задержка оказалась опасной. Пока Себастьян возился, в воздухе соткался клубок, состоящий из крыс, муравьёв и ос. Клубок упал оземь и распался. Крысы и насекомые бросились на человека. Себастьян успел очертить Светлый Круг. Крысы отпрянули, но осы успели подняться достаточно высоко, чтобы сбросить сверху муравьёв. Пока Смерх сжигал их в воздухе, несколько насекомых успели упасть на него, а один — укусить его в голову. Будь Смерх обыкновенным человеком, этого было бы достаточно, чтобы умереть: кривые челюсти муравья были напоены сильнейшим ядом, парализующим дыхание. Теряя сознание, Себастьян успел коснуться амулета и выжать из него всю Силу. Оставшихся мгновений хватило, чтобы очистить кровь и добить оставшуюся нечисть.