Рассказы седьмого-восьмого [СИ]

По подразумеваемому уговору мне надо было доставить ее туда, откуда забрал. Но когда мы выпили по последней чашечке кофе, и я произнес последний тост «За скорое повторение столь приятной встречи!», и она выкурила две очередные сигареты, уже собираясь пойти в прихожую и обуваться, Лиля подошла к окну, и обратила внимание на местность, куда выходили окна.

- DD, а отсюда далеко памятник (ну пусть будет Ленину)?

- Из подъезда выйти, 3 минуты пешком, вон за тем домом (пусть будет Красная) площадь. А что?

- То-то я смотрю, что-то знакомое. Мне туда надо, на площадь. Давай я сама пойду, не надо меня везти.

- Как скажешь. Собственно, могу и на площадь отвезти, но пешком даже быстрее.

- Нет, я сама.

Прозвучали в прихожей последние слова, взаимно уверяющие о том, как нам было приятно, и как желанна скорейшая встреча. Последний поцелуй, последний раз вдыхаю ее обворожительный аромат. Зацокали каблучки по ступенькам, я вернулся в комнату, и посмотрел в окно, как удаляется изящный силуэт молодой женщины с перекинутой через плечо сумочкой на длинном ремне. Вот тропинка обогнула здание напротив, и она пропала из виду.

Перед тем, как приступить к уборке и проветриванию, я присел на диван, посмотрел на пустые чашки и рюмки, полную пепельницу, в которой помимо окурков белела также салфетка, которой я вытирал с Лили мою сперму. Ярко вспыхнули в мозгу сегодняшние эпизоды, снова всколыхнулась страсть, снова встал член, и, не выдержав напора гормонов, чтоб как-то успокоиться и войти в обычную колею, я провел еще один сеанс секса, сам с собой одной рукой. Такое вот случилось в тот день удивительное происшествие, с чудесной женщиной по имени Лиля.

февраль 2011 г.

ПРОВИНЦИАЛЬНЫЙ ДИПТИХ

Часть 1. СОРОК ПЯТЬ

Кафе. Перед ним фонтан. На стене обшарпанного дома – помпезное панно, выдержанное в голубых тонах. Не в гейском смысле слова. Это были голубые дали сияющего будущего – рабочий и колхозница, балерина и футболист, Братская ГЭС и орбитальная станция «Мир».

Впрочем, оно ничуть не дисгармонировало с обликом этого маленького городка, словно застрявшим на четверть века в прошлом. Неизменны были названия улиц Ленина и Кирова, Свердлова и Фрунзе, Шаумяна и Орджоникидзе. Славили мир, труд и май потрепанные, но не снимаемые лозунги. А обращение «товарищ» звучало не только на совещаниях и заседаниях, но и в общественном транспорте и магазинах.

Я был «старшим помощником младшего дворника» в команде кандидата в депутаты. По-честному, именно тут ему ничего не светило, но деньги на выборы выделены и их надо осваивать.

Мы сидим в кафе с учительницей истории одной из школ, где наш кандидат должен был толкать речь перед учениками и преподавателями, а она должна была быть типа нашей провожатой. Звали ее Маргарита … не то Александровна, не то Алексеевна, уже не помню. Возраст ее, опять-таки, не по паспорту узнал, а какой-то фразой она его обозначила: «10 лет еще до пенсии», значит, было ей 45. Замечательный возраст! Известный в народе, как «сорок пять – баба ягодка опять».

- А Вас ученики за глаза называют «королевой Марго», верно? – сделал я ей легкий комплимент. Я не врал, выглядела она не потрепанной и злой училкой, а нормальной, в меру полной, симпатичной и улыбчивой женщиной, с румяными щечками и непослушной прядью старательно подкрашенных, иссиня-черных волос, то и дело спадающих на лоб.

- Да кто сейчас читает Дюма, бросьте! Спасибо конечно, - улыбнулась, значит оценила, - я думаю, что Риткой, да и слава Богу, а то к нашей математичке как прилипло Баба-Яга, так и не отлипает.

- Такая страшная и старая?

- Молодая и красивая! Фамилия Бабкина. Детям, знаете ли, много не требуется, чтобы досочинить.

Упоминание «королевы Марго» принесло свои плоды. Узнав, что я ничего особо не помню из романа, даже порядковый номер короля Генриха улетучился из памяти, она мне прочитала мини-лекцию об отличиях романной королевы Марго от реальной Маргариты Наваррской. По ходу досталось и Дюма-отцу, который использовал историю только как гвоздь для картин, а мог бы сделать свои романы не только достоверней, но и интересней, ибо жизнь реальной Маргариты была богаче политическими и любовными приключениями, чем сентиментальный образ романной героини.

Хммм… Это намек или как? Слушаю, как пылко говорит Маргарита, перечисляя разных герцогов и графов, побывавших в постели у королевы, и мне чудится, что она сама тоже не прочь была бы оказаться на месте любвеобильной правительницы. Она мимоходом зачерпнула очередную ложечку мороженого и, облизав её, продолжала мне вещать о коварствах и интригах… Невольно воображаю ее ритмичное подскакивание на моем члене, как прыгают вверх-вниз офигенные сочные груди, как в ее кулачке будет зажата не ложечка, а кое-что длинней и толще. Да, поедание мороженого выглядит весьма эротично и дает простор фантазии. Мы незаметно перешли на «ты», она вся в своей истории, а я все ловлю взглядом её розовый язычок, эротично слизывающий мороженое…