До Ксениного дня рождения оставалось всего несколько дней, а помириться так и не удавалось. Она на Андрея обижалась, и он знал, что виноват и стоит попросить у неё прощения, но попросить, значит, признать её правоту, смириться с её выбором… Смириться он никак не мог. Пока не получалось.
А Ксюха упрямая и вздорная. Делала вид, что ничего не случилось, правда, улыбалась натянуто, и кидала на него негодующие взгляды.
— Ты не прав, Андрей, — сказал Лёшка, став свидетелем очередной сцены демонстрации взаимной обиды. Ксения вышла из кабинета, не упустив шанса погромче хлопнуть дверью, а Карпов потемнел лицом.
— И ты туда же?
— Да ладно, ты сам всё понимаешь. Чего ты к ней пристал? Хочет она замуж!..
— Так пусть выходит, кто ей не даёт? Но не за этого же типа, Лёш! А она просто упёрлась и мне назло…
Алексей приподнял брови и посмотрел насмешливо.
— Тебе назло?
— А разве нет? — продолжил возмущаться Карпов, не заметив поначалу явный подтекст в словах друга. — Сколько раз мы с ней говорили, но она упёрлась… Что ты смотришь?
Лёшка усмехнулся и покачал головой.
Андрей нахмурился и больше ничего не сказал. Едкий взгляд друга достиг цели, и на душе стало неприятно. Ревнует? И даже скрыть это не получается.
Интересно, Ксения видит это? Понимает, что именно с ним творится?
Весь вечер не находил себе места, раз пятнадцать порывался ей позвонить, но в последний момент клал трубку: что сказать — не знал, начнет еще оправдываться, тогда точно не скроет ничего…
Так и не позвонил: когда он, наконец, решился, было уже поздно и будить Ксюшу не хотелось. Наутро, после мучительной бессонной ночи, поехал мириться.
Он знал, как надо с ней мириться. Как улыбаться, что говорить, когда настаивать, а когда отступать. Правда, сегодня всё было немного по-другому. Серьёзнее и важнее. Да и день… Её день рождения. Привычный уже громкий праздник в компании друзей, и маленькая, тайная годовщина для двоих. Тайная даже друг от друга. Никогда не напоминать другому, что помнишь. Если что и было, то это было в другой жизни. Правда, порой замирали от невероятных воспоминаний, поражаясь остроте чувств. Ксения в такие моменты поспешно отворачивалась или отходила, боясь встретиться с ним взглядом, а Карпов некстати припоминал какой-нибудь глупый анекдот.
Домой к ней явился с цветами. Сначала хотел букет купить огромный, чтобы уж сразу… наповал, так сказать. Чтобы всю свою вину непомерную выразить, а потом передумал. Купил небольшой симпатичный букет её любимых розовых роз и отправился просить прощения. Приехал специально пораньше, чтобы до гостей успеть поговорить. Правда, у подъезда заметил машину Ксюшиных родителей.
Значит, с глазу на глаз поговорить не получится.
Дверь ему открыла Ксения. Увидела его и улыбнулась, правда, улыбку с лица поспешно убрала и даже нахмурилась чуть-чуть, разглядывая виноватую физиономию Карпова.
Андрей продемонстрировал букет.
— Цветы тебе купил…
— Вижу. — Она посмотрела ему в глаза, а потом отступила от двери, впуская его в квартиру.
— Злишься на меня?
— Раздевайся.
Он кивнул, вручил ей цветы и снял куртку. Ксения разглядывала розовые бутоны, потом понюхала, украдкой наблюдая за Андреем.
Из комнаты выглянул Николай Сергеевич, увидел Карпова и проговорил чуть недовольно:
— Наконец-то. Я думал так и буду один их пожелания исполнять.
— Здрасти, Николай Сергеевич, — отозвался Андрей, чувствуя, как возвращается спокойствие и уверенность. И добавил: — Поздравляю Вас с рождением дочери.
Ксенин отец заметно подобрел лицом и важно кивнул. А потом указал в сторону комнаты.
— Пойдём, стол надо поставить.
— Иду.
Николай Сергеевич вернулся в комнату, а Андрей сунул ноги в мужские тапки (гостевые, как называла их Ксения, но размера Карпова), быстро посмотрел по сторонам, и когда понял, что никто их не видит и не слышит, шагнул к Ксюше.
— Ты меня прощаешь?
— Я не злюсь, — ответила она, по-прежнему разглядывая яркие цветы.
Он вздохнул и повторил вопрос:
— Прощаешь?
Она кивнула.
— Я был не прав, я это понимаю. Просто… я за тебя беспокоюсь, ты же знаешь.
Снова кивнула.