Рассказы сибиряка

Итак, за несколько сот тысяч веков прежде, нежели на Самбу-Тибе стал существовать грешный человеческий род, далеко, далеко от нас, на седьмом небе, жили себе припеваючи бессмертные духи генгери. Никому не известно, когда, как и кем они созданы, но зато я смело могу вас уверить, что блаженство их было неописанное, потому что его никто не описывал. Вот они жили, жили, наконец одним из них пришла престранная мысль: «Сем подеремся!»… Сказано — сделано!.. Началась потасовка то ли за дело, то ли ни за что ни про что, и кончилась тем, что ассури, как побежденные, сперва подавай Бог ноги, а потом дали тягу на Сюммер, и тут только спаслись от преследования… Правда, велика гора Сюммер, да и народу-то привалила бездна, к тому же ассури, хоть и сами собою, а все-таки размножались; с другой стороны, опять на светлой вершине Сюммера, как на подножии престола великого Шагя-Муни, изволили поселиться блаженные тенгери, чтобы для веса и для большей важности окружать своего повелителя; вот бедным ассури сделалось тесновато, и некоторые из них стали помаленьку переселяться на Самбу-Тиб. Здесь, по словам иных, они назвались духами аминами, и с этих-то пор начинается рассказ, который решительно не подвержен никакому сомнению. Все последующие события доказаны у шагяму-нианцев вернейшими историческими актами; тут незачем ходить ощупью: истина ясна, как день.

Но наперед вы знать должны,
Что по особенной причине
В то время не было в помине
Ни звезд, ни солнца, ни луны.
— «Выходит, свечи подавали;
Не темьнеть же была у них?» —
Конечно! — Но они не знали
Заводов сальных и свечных.
— «Так, верно, лесу не жалели
И жгли огромные костры?
Да что ж вы, будто онемели?
Скажите!.. будьте же добры!».
— У женщин вечно та же сказка,
У них уж так заведено:
Чуть тайна есть, — так есть и ласка,
Ох, вы!.. вот то-то и оно!..

А чтобы приласкать меня прежде?.. тогда бы я просто сказал вам, что для этих аминов не нужно было постороннего света: они сияли сами и освещали собою все пространство… Но этого еще мало… вообразите, они летали!.. Какое завидное положение!.. Таким образом, вы можете себе представить, прелестная Катинька, что они были

В неугасимом дне без ночи
Легки, как крылья эфемер,
Светлы, как… что бы, например?..
Ну, например, как ваши очи!..

Видите ли, какая необъятная бездна света?.. и какого света!..

Одна любовь и красота
Могла им только освещаться,
И должно, кажется, признаться,
Тот свет не нашему чета.
Итак, чтоб вам узнать бы тоже
Сей блеск духовного огня,
Вам стоит полюбить. — «Кого же?»
— Да разумеется меня!

Впрочем, с последнего нашего свидания я по некоторым приметам сужу о вас совершенно иначе:

Хоть мне и жалко головы,
А я свихнусь на этой точке:
Мне кажется, что амин вы,
В земной, прелестной оболочке.

Например, теперь посмотрите, как много волшебства в этом пламенном, проницательном взгляде, который вы устремили на меня! Посмотрите мне в душу…

Она открыта перед вами:
Как в ней торжественно светло!
Но безнадежности мечтами
Сей дивный свет заволокло…
Однако ж, друг мой, ради Бога…
— «Вот это мило! что за друг?» —
Да опустите вы немного
Своих ресниц блестящий пух;
А то ей-ей! собьюсь я с толку:
Монголов позабуду я
И все о вас, звезда моя,
Твердить я буду без умолку.

Вот так!.. очень хорошо!.. прелестно!.. теперь извольте слушать.

Хотя амины утратили большую половину первой чистоты своей, первых своих наслаждений; но как еще много оставалось для них!.. Вечная любовь; вечное согласие; собственный, неугасимый свет; быстрый, легкий, вольный полет по всему Самбу-Тибу; сладкая эфирная пища и долгая, долгая жизнь… А как вы думаете, поскольку они живали? — «Я думаю по 1000 лет.»… — Извините меня, прелестная Катинька!.. Амины жили… страшно выговорить… по 80 тысяч лет. Согласитесь, тут было когда пожить…

О! если бы тогда на свет
Случилось мне и вам родиться,
Да я бы сорок тысяч лет
Все стал за вами волочиться.

В то время они имели еще надежду получить обратно прежнее свое блаженство; а какого тягостного изгнания не украсит надежда?.. Проходили сотни тысяч лет; казалося, что былое опять начинает веять на них своим упоением, вдруг один из духов нашел Шиме, или земное масло, как называют другие [5]. Монгольские книги не говорят ни полслова, каким образом лукавый помог ему найти это масло, а потому я решительно не знаю,

Как этот плод явился чудной,
Отсюда близко ль, далеко;
Но что иному очень трудно,
То для нелегкого легко.

Главное дело в том, что дух нашел запрещенный плод; конечно,

Найти, оно и ничего бы,
Ведь он его и не искал;
Да вот в чем амин маху дал:
Он скушал маслица — для пробы.

Ну, разумеется, после этого он тотчас озаботился соблазнить родных, товарищей, знакомых — и пошла круговая порука.

И что же вышло напоследок? —
Что в несколько печальных дней
Находкой масляной своей
Умаслил всех монгольский предок:
Идти — не видно ничего,
Лететь — к земле невольно тянет,
И, верно, амина того
Никто добром не воспомянет.

Тут понадобились и солнце, и луна, и звезды, и все это было тотчас же сотворено. Весь Самбу-Тиб дышал новизною: новая жизнь, новые чувства, новые наслаждения; но уже лета этой жизни были сочтены вполовину. Впрочем, и сорок тысяч лет

Хоть перед вечностью ничто,
А выжить, право, не безделка;
По крайней мере, все ж не то,
Что нынче наша скороспелка.

Казалось бы, что на этом месте должна кончиться вся история: новый порядок вещей в течение нескольких сот веков поневоле сделался старым; забывая утраченное, амины помаленьку привыкли пользоваться настоящим: все шло как нельзя лучше. Еще не было слов: порок, слабость, зло; добродетель царствовала повсюду: она была неисчерпаемым родником, из которого изливались тихие, чистые, продолжительные удовольствия души…

5

Путешествие в Китай чрез Монголию. Т. III. с. 369 и начертание Церковно-библейской истории преосвящ. Филарета.