Ленька был дома. Он сидел за столом, а мать стояла у печи и, глядя на огонь, вспоминала последнее письмо отца. Было оно писано чужой рукой и послано из какого-то госпиталя. Отец ни на что не жаловался и только короткой припиской сообщал, что малость вышел из строя и лежит в госпитале.
Дверь с шумом хлопнула, и в избу ввалилось трое ребят. Ленька поднял голову и увидел Егорку. Егорка снял шапку и оглянулся по сторонам.
- Мы к тебе, тетя Поля! - улыбаясь, сказал он и поправил за поясом топор. - Вишь, ребята по работе соскучились! Не помочь ли чего по мелочи? Здорово, хозяин! - кивнул он растерявшемуся Леньке.
Пелагея поставила ухват и заволновалась:
- Ишь ты... Скажи пожалуйста... Да кто же это вас прислал-то?
- Мы сами по себе! - весело сказал Егорка.
- Сами сознательные! - буркнул от двери Митроша, подпирая головой притолоку.
Тонконосый длинный Степа вытащил записную книжку и важно сказал:
- Ну, в чем тут нужда? Говори, тетя Поля! Я заявление могу от тебя написать! И сам в район его отнесу!
- Что ты, что ты! - замахала руками Пелагея. - Зачем людей зря тревожить? Время военное. Не мы одни!
Митроша потянулся и потер варежкой нос.
- К делу! Спрашивай, Егорка!
- Чего спрашивать? Сперва снег с крыши скинем - больно много снегу этой зимой... А там, глядишь, и еще какая работенка найдется. - Егорка дружески кивнул Леньке. - Пошли во двор! Лопаты давай!
- Вот-вот... - заторопилась вдруг Пелагея. - Когда б вы мне сарайчик починили: поросенок у меня там в дырку выскакивает. Вот кабы починили - не набегаюсь я за ним...
Ленька бросил на мать сердитый взгляд, надел тулуп и вышел из избы. Сердце его кипело обидой на мать, на ребят, на Егорку. Больше всего на Егорку, державшего себя как ни в чем не бывало. Он не знал, что Егорка, выполняя мудреное задание Татьяны Андреевны, чувствует себя неуверенно и старательно прячет эту неуверенность. Оба исподтишка следили друг за другом. Ленька с ненавистью смотрел, как Егорка, весело насвистывая, подошел к сарайчику, вытащил старые тряпки, которыми Пелагея затыкала большую дыру в стене, шлепнул по носу выглянувшего оттуда поросенка и сказал:
- Хрюшка-то у вас небось по всему двору бегает?
- Выскакивает, выскакивает! - снова подтвердила Пелагея.
Егорка вытащил из сарая доску, повертел ее в руках, примерил и стал обтесывать.
- Гвозди есть?
Ленька пошел в кладовку. Железная крыша трещала под Митрошиными сапогами, по двору сновала длинная фигура Степы, от сарайчика доносились веселое посвистывание и стук топора. Сердце у Леньки сжималось от стыда и обиды, что на его дворе хозяйничают непрошеные гости, тогда как ему, Леньке, ничего бы не стоило сделать все это самому. Он долго копался в ящике с гвоздями и горько повторял:
- Приедет отец - все расскажу!
Митроша вытащил из-под снега промерзшие бревна.
- На починку они тебе не пойдут, - постукав топором по гнилому стволу, сказал он Леньке. - Давай матери на дрова изрубим!
Стиснув зубы, Ленька в сердцах схватил топор и всадил его в бревно. Митроша молча вытащил топор и бросил его на крыльцо.
- Пилу давай!
Окончив работу, мальчики полезли на крышу и потом долго топтались на дворе, отряхивая с валенок и полушубков снег.
- Да, тяжело тебе... Такая семья не шутка, - протянул Егорка, поглядывая на Леньку.
В горле у Леньки заклокотало от злости, и, захлебываясь словами, он хрипло забормотал:
- Моя семья! И никому до нее дела нет! Я большак! Отец меня сам назначил! Сам я и справлюсь здесь!
Он задохнулся и обвел взглядом ребят.
- Справишься так справишься! - безразлично сказал Митроша, хлопая мокрыми варежками. - Пошли, что ли!
Степа косо поглядел на Леньку, обидчиво дернул носом, спрятал в карман записную книжку и шагнул за Митрошей.
- А за помощь... спасибо! - бросил им вслед Ленька.
Егорка облокотился на перила крыльца.
- Ступайте! Я приду потом, - кивнул он ребятам.
Ленька вызывающе посмотрел на него.
- Это ты правильно сделал, - сказал вдруг Егорка.
- Чего? - удивился Ленька.
- Я и сам не люблю, когда мне помогают, - не отвечая на его вопрос, задумчиво сказал Егорка. Он прищурился и помотал головой. - Смерть не люблю!
- А ко мне пришел? - с упреком спросил Ленька.
- Я пришел... - замялся Егорка и посмотрел на Леньку. - Ты вот все... на охоту ходишь.
- На охоту? - переспросил Ленька и, засунув руки в карманы, поглядел на товарища сверху вниз. - На зайцев хожу! А тебе что?
"Увязаться за мной хочет!" - подумал он про себя.
- А не ловятся зайцы-то? - тихо и неуверенно спросил Егорка, чувствуя, что не с того начал и не так ведет разговор, как нужно.
- Ничего! - хвастливо сказал Ленька и, увлекшись, начал рассказывать о своих похождениях. Рассказал и про заячьи уши, которые он чуть руками не схватил, и про силки с зайцами.
Егорка слушал его с улыбкой, щурясь на белый снег; он думал о Татьяне Андреевне: "Что ей скажешь? Зря ведь шатается..." Ему стало жалко Леньку. Он прервал его на середине рассказа и нетерпеливо спросил:
- Да на что тебе зайцы-то? На что!
- Как на что? - опешил Ленька. - Ведь семья у меня! Что ни заяц, то шапка! Я в тот раз ноги отморозил - думал, пропаду вовсе, - неожиданно для себя пожаловался он. - Болото... Ветер в ушах свистит... - Он поежился. Вот так-то и отец, бывало...
Егорка вспомнил, как встретил у ворот школы посиневшего, промерзшего Леньку. Он заволновался:
- Брось ты это... зайцев своих! Не доведут они до добра! Ведь ты в школу не ходишь!
- А я в школу и не пойду, - твердо сказал Ленька.
- Почему? - удивился Егорка.
- Из-за тебя не пойду, из-за ребят не пойду, из-за Татьяны Андреевны не пойду! - неожиданно со злостью выпалил Ленька.
Егорка смотрел на него испуганными глазами.
- Татьяна Андреевна не верит мне... Думает - гуляю, шатаюсь... Голос у Леньки дрогнул. - Никто жизни моей не знает!
Егорка схватил товарища за рукав и, забыв предупреждение учительницы, быстро заговорил:
- Татьяна Андреевна сама меня послала. Жалеет она тебя, беспокоится. Я ведь не сам пришел...
Ленька выдернул свой рукав и отвернулся.
Егорка тронул его за плечо.
- Ты на меня не сердись. Я ведь тогда в классе по дружбе...
Ленька молчал, сглатывая слезы.
* * *
Егорка пришел к Татьяне Андреевне взволнованный. Из его сбивчивого рассказа выходило так, что не ходит Ленька в школу не потому, что заленился, а потому, что она, Татьяна Андреевна, не верит ему больше. А на зайцев ходил он потому, что ребятам нужны шапки. А зайцы все равно не словились, и только намучился с ними Ленька.
- Сказал: "Не пойду в школу", а сам заплакал.
Егорка замолчал и добавил с тяжелым вздохом:
- Никто жизни его не знает...
Татьяна Андреевна посмотрела на его доброе огорченное лицо и встала.
- Ну иди! Спасибо тебе.
Егорка широко раскрыл глаза и не двинулся с места.
- Как же... с Ленькой-то?
Он хотел еще что-то сказать, но Татьяна Андреевна замахала руками:
- Иди, иди!
Он хмуро и укоризненно посмотрел на нее: "Четыре года учила его... А случись что-нибудь..." И вышел с тяжелым чувством обиды за товарища: "Ничего, Ленька, сами обдумаем!"
Татьяна Андреевна надела шубку, схватила платок и остановилась.
"Я до сих пор верила тебе, Леня!" - вдруг отчетливо вспомнила она свои слова. И перед ней сразу встало испуганное, умоляющее лицо Леньки, вспомнился его отчаянный крик, который вызвал смех всего класса: "Я зайцев ходил стрелять!"
Он испугался, что она не верит ему больше.
Татьяна Андреевна вдруг поняла: "Я не осталась с ним, не узнала, не расспросила... Я ничего не сделала!"
Завязывая на ходу платок, учительница почти бежала по длинной деревенской улице...
А в избе шло тяжелое объяснение.
Расстроенный приходом ребят, Ленька надрывно кричал матери:
- Я бы сам тебе все починил! Я не отказывался! Я вон в школу из-за вас не хожу!