А все думы Тома о самом себе указывали на его жалкие останки и насмехались над его старой драной одеждой. Только мысли о других вели себя дружески и утешали в ночи душу Тома, когда она раскачивалась из стороны в сторону. Они пели для души, подбадривая болтающийся на дереве жалкий бессловесный куль, который не мог больше думать ни о чем, пели, пока не появлялась какая-нибудь жестокая мысль и не прогоняла их прочь.
А ветер все дул и дул.
Пол, архиепископ Алоизский и Вайенский, лежал в гробнице из белого мрамора, обращенной прямо на юг, в направлении Рая. Над его могилой стоял памятник в виде распятия. А потому душа его могла быть спокойна. Ветер не завывал здесь, как вокруг одиноко возвышавшихся на холмах виселицах, сюда доходил лишь легкий ветерок, который нес ароматы цветущих садов, — он прилетал сюда с южной стороны, из Рая, и играл среди незабудок и травы на освященной земле, где покоился Пол, архиепископ Алоизский и Вайенский. Легко было человеческой душе покинуть такую могилу и, пролетев над памятными местами, достичь садов Рая и обрести здесь вечный покой.
А ветер все дул и дул.
В таверне, о которой шла дурная слава, трое мужчин усердно пили джин. Их звали Джо, Уилл и цыган Пульони, других имен у них не было, отцов своих они не знали и имели на этот счет лишь смутные представления.
На лицах их лежала печать греха, ярче всего эти отметины проступали на щеках и подбородке цыгана Пульони. Грабеж был их повседневным занятием, а убийство — развлечением. Бог глубоко сокрушался о них, а люди их избегали. Они сидели за столом, на котором лежала засаленная колода карт. Нагнувшись над стаканами джина, они шепотом переговаривались, да так тихо, что хозяин питейного заведения мог из дальнего угла таверны расслышать только божбу, но не знал, ни чьим именем они клялись, ни о чем вели речь.
Эти трое были самыми верными друзьями, которых Бог когда-либо давал человеку. И те, кому он даровал эту дружбу, не имели ничего, кроме нее, не считая останков, что раскачивались на ветру под дождем в старой рваной одежке и железных цепях, да души, которая никак не могла освободиться.
И, пока тянулась ночь, трое друзей оставили выпивку, потихоньку покинули таверну и крадучись пробрались вниз к кладбищу, где покоился Пол, архиепископ Алоизский и Вайенский. На краю кладбища, в неосвященной земле, они торопливо вырыли могилу под дождем и ветром, двое из них копали, третий сторожил. И черви, ползающие в земле, изумились и стали ждать.
Настал ужасный час полуночи, неся с собой ужас, ведь трое друзей все еще были рядом с могилами. Они тряслись от страха, находясь в такое время в таком месте, и дрожали от ветра и проливного дождя, но продолжали работать. А ветер все дул и дул.
Вскоре они закончили. Оставив разверстую могилу с голодными червями, они поднялись наверх и все так же крадучись, но скорым шагом пошли через мокрые поля, оставив позади полуночное кладбище. От холода у них зуб на зуб не попадал, и, как всякий продрогший человек, они всю дорогу проклинали дождь. Добравшись до места, где были спрятаны лестница и фонарь, они долго препирались, стоит ли зажигать фонарь или лучше обойтись без него. Наконец было решено, что лучше нести зажженный фонарь, подвергаясь риску быть схваченными людьми короля и повешенными, чем внезапно столкнуться в темноте с тем, что может оказаться в полночный час вблизи виселицы.
На трех дорогах Англии, где людям не приходится рассчитывать на безопасное путешествие, ночным путникам ничего не грозит. И вот трое друзей, торопливо шагая по королевской дороге, достигли места, где находилась виселица. Уилл тащил фонарь, Джо — лестницу, а Пульони — большой тесак, с помощью которого они рассчитывали осуществить задуманное. Подойдя ближе, они увидели, что произошло с Томом: немного осталось от человека могучего сложения и совсем ничего от его решительного духа. Только когда они были совсем рядом, им показалось, что они слышат стоны, словно жалуется кто-то томящийся в неволе.
Останки и душа Тома раскачивались на ветру из стороны в сторону в наказание за то, что он совершил на королевской дороге, преступив королевские законы; и ночью, с фонарем прибыли сюда, рискуя жизнью, трое друзей, которых завоевала его душа, прежде чем оказалась в цепях. То, чем Том занимался всю жизнь, в конце концов привело его на виселицу, а какие-то случайные добрые дела, улыбка или несколько веселых слов обернулись дружбой, и друзья не оставили на произвол судьбы его прах.