Отвалили мы от двери и стол, и стул, и койку. Приоткрыли осторожно дверь, заглянули в коридор. В коридоре одна только лампочка горит, и то слабо. Мишка взял тяжелый крацер, что стоял тут рядом, вышел в коридор и пошел осторожно. Мы за ним. Кто взял метлу, кто скребок, кто палку. Смотрим, а тигр нам навстречу идет, а клетка, из которой он вышел, за ним осталась. Он прошел мимо нее.
«Ребята, — говорит Мишка, — нам надо его загнать в клетку. Ну, на место пошел!» — заорал Мишка. Мы тоже дружно заорали: «Пошел на место!» Тигр остановился и смотрит на нас. Юрка запустил в него метлой. Тигр рявкнул. В этот момент, понимаешь, погасла лампочка! Мы в полном мраке! Тут мы все бросились к входной двери. Мы здорово перетрусили…
МУЗА
За окном синий вечер, за окном холод, мороз. У меня в мастерской горит на столе лампа, в печке потрескивают дрова. Тепло, уютно. Я сижу и томлюсь. Томлюсь муками творчества. Что-то мерцает в голове, а что — никак не уловлю. Дверь отворилась, и вошла она… Она… Моя долгожданная, моя желанная. Она приходит всегда неожиданно, тогда, когда я, усталый, измученный ожиданием, впадаю в тоску и мне уже ничего не надо, ничего я не хочу…
Как я обрадовался! Я вскочил, бросился к ней, стал целовать ее руки, обнимать ее. Я усадил ее в кресло. В мягкое кресло, которое всегда стоит у меня в мастерской, ожидая ее. Это ее кресло. Я сел рядом с ней, с моей ненаглядной. Теперь я спасен. Она тут, со мной. Она шепнет мне на ухо это заветное слово, и я спасен. В меня вольются новые силы. Мир вновь заблещет яркими красками. Передо мною откроется картина, новая картина. Тогда я творец — весь мир во мне. О, моя желанная! Как я преклоняюсь перед тобой, как я обожаю тебя! Но не думайте, что ко мне пришла какая-то ветреная красавица, с которой у меня роман. Нет. Это моя… Кто бы вы думали? Моя Муза. Моя старушка Муза. Много лет она опекает меня, много картин я написал по ее указанию. Моя старушка Муза любит природу, любит зверей и птиц, любит все живое.
— Скажите мне, Муза, что мне делать. Научите меня. У меня в голове нет картин. Вся надежда на вас.
Муза задумалась, сидя в кресле. В комнате было тепло — она согрелась, улыбнулась. Я поставил перед ней бутылочку сухого вина, кусок швейцарского сыра, печенье. Мы выпили по стаканчику, и у нас завязалась тихая беседа.
— Муза, — сказал я, — я всегда слушаюсь вас, всегда исполняю ваши приказания. Я написал сотни картин, нарисовал тысячи рисунков… В каждую картину, в каждый рисунок я вкладывал свою душу и все свое умение. По вашему совету я не гнался за модой, не выкручивал трюков. Я писал просто, как чувствовал, как понимал. Я не гнался за деньгами, не гнался за славой, в картинах и рисунках я славил природу, славил жизнь. Меня утешает, что нашлись люди, которым стали дороги звери, и птицы, и всякие твари, которые полюбили этих тварей через мои рисунки. Я научил людей любить природу. Это моя заслуга…
Муза усмехнулась и сказала:
— Какую ты городишь чепуху! Ты художник, и твоя сфера — искусство. Охрана природы — дело зоологов, охотоведов, агрономов. Пусть они и занимаются этим. А ты отыскивай сочетания красок, формы пятна, оригинальные композиции.
— Дорогая Муза, вы не правы. Мне вовсе не все равно, что писать. Да заставьте меня писать машины или натюрморты из предметов обихода — я завяну, и ничего у меня не выйдет. Когда же я пишу пейзажи, пишу животных, я как будто нахожусь там, я живу вместе с ними, я вдыхаю ароматы трав, деревьев или степного ветра, морозного воздуха.
— Ну, хорошо, — сказала Муза. — Пиши, рисуй все, что тебе нравится, но ведь дело не в сюжете. Старайся найти что-то новое, но, конечно, не только новое, но и такое, которое лучше, интересней говорит за себя, лучше обрисовывает зверя или птицу, полней дает настроение от пейзажа.
— Дорогая Муза, подскажите мне, натолкните меня на что-нибудь интересное. Вот я сижу и ничего не могу придумать такого, что захватило бы меня, увлекло.