— Ну, ну, значит, все! Действуй! Добро!
Но старшина как будто не слышал слов начальника и продолжал не спеша:
— Товарищ начальник, а вот цепи-смычки с замками есть ведь у нас на складе…
— Так это от бонового хозяйства. Ты еще буйки запросишь.
— Совершенно верно, — парочку надо.
— Ну и все! все, все! На этом кончено! Когда будет дело сделано?
— Считаю два дня на подготовку. Затем, если шторма не будет, дней двенадцать вместе с дорогой. Итого — две недели.
«Ну прыток, — подумал начальник, — за две недели две-три тысячи кубов! Либо я ничего не понимаю, либо он ошибается», — и вслух заключил:
— Тогда в нынешнем году успеем построить причал.
— Совершенно верно, товарищ начальник, для загрузки ряжей готовьте камень. Мне и сейчас вот нужно его, разрешите подорвать скалу.
Матросы Глебов и Заикин вдвоем взваливали на тачку оторванные взрывом увесистые обломки известняка.
— Каменья-то зачем нам? — ворчал Заикин.
— Будем море мостить, голова! Давай покрупнее, там глубоко, — шутил Глебов. Краснея от натуги, он осторожно клал камни пудов по пяти и потом бережно опускал их по доскам в трюм, беспокоясь, как бы «камешки», стукнув, не проломили днище баржи.
Заикин был рад, что его взяли на флот. Получив обмундирование в полуэкипаже, он любовно оберегал складки на рукавах форменки, туго перетягивал талию ремнем, был всегда подобран и щеголеват. Мечтал носить гвардейские ленточки, хотел послать фотографию сестренке, да не успел сняться.
А теперь посмотрела бы она — какой он «орел». «То в земле вывозишься, то в смолу влипнешь. А тут еще послали камни ворочать», — думал Заикин.
— А вы, братцы, давайте не только крупный, но и мелкий камень, — учил Белобров. — Мелочь-то промеж крупных камней будет заполнять пустоту.
Рослый Белобров был одет, как все матросы, в рабочую шинель и полотняную робу. Брюки, выпущенные поверх сапог, резко отличались своей белизною от шинели. Шинель, ставшую тесной в груди, Белобров расстегнул, выставив полосатую тельняшку. Он поторапливал товарищей, так как обещал Архипу Ивановичу, что баржу закончат грузить до отлива и по большой воде отведут от берега.
Глядел, глядел Белобров, как Заикин ходит вразвалку, и говорит ему:
— Посмотрю я на тебя — парень ты молодой и крепкий, грудь твоя напоминает полосатый арбуз, а по походке ты ветеринарный помощник в белых штанах… И словно стыдишься своего дела.
— Такая роба, — огрызнулся Заикин.
— Не на робу смотрят, а на работу, — вставил свое слово Архип Иванович и пошел на берег — получать со складов продукты и технические приспособления.
— Просите «добро»[4] на выход! — крикнул Глебов вдогонку Архипу Ивановичу. — Вся флотилия «под парами». Пока отвечают, мы и погрузку кончим.
Старшина радовался: хлопцы горячо взялись за дело, ни один не справляется о времени, забывают про обед, смена приходит раньше положенного, а эти не уходят, как будто человеку не нужен отдых. Все нажимают на работу, пока стоит штилевая погода, зная, что в шторм придется отлеживаться, если не случится худого: внезапная буря может погубить все.
Полярное солнце не сходило с неба, оно только перемещалось то на правую, то на левую сторону горизонта.
Песок блестел на солнце, вода сияла свежая, изумрудная. Но холодны песок и вода — не простоять босиком и минуты, так начинает ломить кости, будто в клещи попадут ноги.
Буксир привел «флотилию» в бухту. Глебов и Белобров выскочили из шлюпки. Воды было по грудь; за ними прыгнул Заикин, и ему, низкорослому, вода пришлась по самые плечи. Берег был далеко, шли долго, и когда вода стала ниже колена, Заикин предложил закурить.
— Можно, — согласился Глебов, — за перекуркой на новом месте лучше оглядишься.
Папиросы и спички у него были под бескозыркой. Тщательно вытерев о волосы мокрую руку, Глебов чиркнул спичку. Белобров не курил, а просто сел на отмели отдохнуть, опираясь локтем о песчаный бугорок, скрытый под водою.
Все трое были одеты в странные костюмы бледно-зеленого цвета.
— Хорошо и не холодно, — сказал Заикин.
— Кабы не надеть ватники, так через резину пробрало бы холодом, — отозвался Белобров.
— Чудны́е мы — посмотреть со стороны, — усмехнулся Глебов, — а работать в этом облачении будет жарко.
— Ну, в воде-то хорошо, а на суше снимешь.
Они смотрели на море, где далеко на гладкой воде сновали шлюпки, стояла баржа и работали их товарищи, загружая камнем маленький сруб — единственную твердую опору и будущий надежный якорь для плотов среди этого широчайшего разлива воды. Там, казалось, проходила граница между речной и морской водой.