Архип Иванович слез возле дзота, а учителя Нинка лихо подвез к самому крыльцу школы.
На другой день в школу пришел Сережа — пока единственный мальчик в поселке. А в полдень прибыла целая вереница упряжек с ребятами из тундры, и у крыльца школы вырос лес оленьих рогов.
ЛЕДЯНОЙ ДОК
Стаценко был недоволен, хмурились и остальные водолазы.
Они сделали все, что могли: достали тральщик с глубины ста метров, привели его к берегу. И вот теперь он стоит в узкой бухточке, приподняв один борт выше другого. Его палуба чуть возвышается над водою; в трюме вода, проникшая через пробоины.
Чтобы отремонтировать корпус корабля, нужно завести его в сухой док. В базе дока не было, такая постройка — настолько серьезная задача, что об этом даже Архип Иванович не мечтал, хотя уж он-то был горазд на всякие выдумки.
Тут были плавучие мастерские, но в них можно отремонтировать отдельные части судового котла и машины. А для ремонта корпуса тральщик нужно четверо суток буксировать в ближайший порт.
Это расстояние корабли проходят с боем. В море нападают подводные лодки и самолеты, возможна встреча с крейсером противника. Нужно буксирное судно, нужно и конвойную охрану для этого каравана. Кроме того, на море начались осенние штормы. По всему видно, придется тральщику ржаветь до лучших времен в узенькой бухточке с понтонами по бортам и трубой, склоненной набок.
Пришли морозы, льдом стал покрываться рейд. То ветер и волны сломают тонкий лед и нагонят, нагромоздят торосы в каком-нибудь углу залива, то опять рейд ровно застынет. Однажды во время отлива на малой воде так прихватило морозом, что никакая буря уже не могла сломать ледяной покров.
Около плавучих мастерских остался на зимовку другой тральщик. Этому нужен был небольшой ремонт машин, а плавал он благополучно. Его приготовили к зимовке, утеплив дощатой обшивкой палубные надстройки и трюм. Стоял он в этой одежде, как в шубе, и потихоньку дымил, отапливаясь от своего котла.
Так вмерзли в лед два тральщика. Один утепленный и даже замаскированный Бордюжей, другой заброшенный, почерневший.
Жившие в кубриках матросы протоптали на льду тропинки к своему тральщику, — к другому никто не ходил.
В гостеприимном кубрике, вспоминая былые походы и товарищей, часто засиживался Сверлов. Он-то и завел однажды речь:
— Что ж, друзья, придет весна, и уйдете вы своим ходом, а этот тралец так и будет на боку лежать. Корабль бывалый, имеет свои боевые заслуги…
— Да, не повезло им, — прогудел низким голосом боцман Иванов.
— Из команды я трех человек в базе видел, остальных расписали по кораблям, опять купаться пошли, — сказал в глубине кубрика молодой матрос Завьялов.
На этом разговор мог заглохнуть, если бы Сверлов не начал снова:
— Во всяком деле важно оттолкнуться от мертвой точки. Механизмы тральщика целы, только в корпусе пробоины. Это и есть его мертвые точки. Заварить их — и все придет в порядок. На такой «коробочке» я с удовольствием ушел бы в море, да и многие об этом мечтают…
— Приподнять бы его, — сказал Завьялов.
— За малым дело, — проворчал Иванов.
Сверлов заметил в глазах матросов интерес к тральщику и рассказал:
— Мороз и ветер, когда перед ними оробеешь, — враги, а когда их не боишься, так будут помощниками.
Он напомнил, что еще старинный кормщик Федот Рахманинов не раз зимовал в этих краях и в зимовке ремонтировал судно.
— Значит, вымораживать хочешь? Это дело! — крикнул Завьялов.
— Как командование на это посмотрит, — раздумывал боцман.
— Ничего, важно начать. А когда дело будет убеждать, — тут все пойдут навстречу. Какому командиру интересно, чтобы его корабли лежали на боку? — вступил в разговор Козлов, тосковавший по морю вместе со Сверловым.
На следующий день Сверлов привел к заброшенному тральщику Стаценко; к ним подошли матросы с пешнями.
Водолаз достал из кармана записную книжку, там был нарисован силуэт тральщика и помечены две пробоины: одна — в корме, другая — в носовой части корпуса.
Стаценко отмерил расстояние, и матросы принялись скалывать лед. Сначала долбили пешнями, потом взяли топоры, но работали очень осторожно.
— Интересно, — зачем это делается? — спросил проходивший по льду Архип Иванович.
— Через неделю яснее будет; пока сами не знаем, как пойдет дело, — ответил ему Иванов.
Сколоть верхний слой льда было легко. Ничего не стоило несколькими ударами прорубить сквозную прорубь, но как раз этого больше всего боялись Иванов и Сверлов. Надо было аккуратно срубить верхний слой льда, не повредив оставленной снизу тонкой ледяной пленки. Эта пленка не даст воде проникнуть в вырубленную яму, а сама под влиянием мороза утолстится, и тут намерзнет лед такой же толщины, как на остальном рейде.