Работали всего час-два, но такая операция повторялась каждый день.
По утрам Сверлов прибегал к тральщику, рукавицей сметал снег, вглядывался в обколотый лед и говорил, сколько можно срубить сегодня.
Морозы крепчали, работать было не так легко, но все матросы мечтали о счастливом дне, когда морозец завернет еще сильнее.
Постепенно у борта корабля во льду начали образовываться чаши. Когда Архип Иванович пришел в следующий раз, — он удивился: «Лед на заливе толщиною в метр, ну в полтора метра, а возле тральщика такие ямы, что человека скрывают, и еще там на дне кто-то рубит лед».
— Э-э, да вы так скоро обсушите его, — сказал он.
— В том-то и дело, — отозвался боцман, — мы сверху срубаем, а снизу мороз нам наращивает лед.
Завьялову хотелось скорее углубиться и казалось, что для этого проще всего рубить колодец с вертикальными стенками, а старшие заставляли захватывать шире и углублению все время придавать форму опрокинутого книзу свода.
— Для чего это? — спрашивал он.
— Для прочности, — отвечал боцман, — чтобы лед мог держать напор воды.
— Ну, не все равно, какая форма! Только работу лишнюю делаем.
— Вот и не все равно, — подтвердил Сверлов, — ты встанешь на ящик, — доски под тобою прогнутся, а встань на бочку — ничего. Еще пятерых таких можно поставить, а доски такие же точно. Почему это? А потому, что в бочке стенка работает как свод. Вот какое различие.
Спустились к пробоине. Под тонким льдом можно было рассмотреть ее темный провал.
Немного дальше отступили от борта тральщика, рассчитывая создать на корпусе ледяные заплаты. А против дыр совсем перестали вырубать лед, чтобы тут получились подпорные стенки.
— Рваные края пробоины своими завитками здо́рово вмерзают в лед и хорошо будут держать наш морозный пластырь, — сказал Сверлов Стаценко. — Но вот мы заварим пробоины, снимем понтоны, обрубим лед вокруг корабля, а он, вместо того, чтобы выпрямиться, вдруг пойдет книзу.
— Перед тем нужно сделать пробную откачку; если вода не будет прибывать, — значит, всюду обшивка цела и понтоны можно снимать, — ответил Стаценко. Так и решили делать в дальнейшем, но получилось все по-другому.
Когда против обеих пробоин образовались глубокие ледяные ямы и лед достаточно утолстился внизу, — срубили подпорные стенки.
Завьялову хотелось красивее обтесать заплатку, и он долго с нею возился.
«Такая пробка что хочешь выдержит», — сказал сам себе Завьялов и стукнул обухом топора.
Внезапно ледяной пластырь треснул, отскочил кусок льда, и в созданную с таким трудом яму полилась вода из трюма.
Завьялов побледнел и подскочил к трещине. Перепуганный насмерть, он плечом и спиной зажимал дыру и кричал во все горло:
— Эй-эй! Помогите! Беда!
Вода била фонтаном, заливалась ему за воротник, накапливалась на дне ямы и хлюпала под ногами.
На краю ямы показался боцман Иванов. С кормы бежали другие матросы.
— Та-ак! — сказал боцман. — Можно привести много примеров, когда герой матрос закрывал своим телом пробоину в корпусе, чтобы корабль не затонул, но чтобы матрос так самоотверженно затыкал фонтан воды, бьющий из корабля, — случай единичный. Смотрите, друзья, по закону сообщающихся сосудов, вода в яме достигнет того же уровня, что в трюмах.
Спокойствие боцмана ошеломило Завьялова. Он стоял мокрый, с трясущимися руками, не понимая, почему никто ему не помогает.
— Вылезай оттуда, иди сушиться! — крикнул боцман.
«Ну, теперь все! Старался я, старался, а как спишут на берег… Не придется послужить на корабле…» — думал молодой матрос.
— Пробки мы только завтра хотели снимать, а теперь пробную откачку придется вести из этой ямы, — сказал Сверлов.
Начали качать. Когда уровень воды в трюме опустился ниже пробоины, за работу взялись сварщики из плавучих мастерских. Они обрезали зазубрины в рваном железе, приварили новые листы обшивочной стали.
Боцман Иванов следил за работой и просил об одном:
— Не расплавьте лед, а то снова устроите в этой яме ванну, от которой нам уже не избавиться.
Работу заканчивали авралом. Теперь не пять человек тюкали по льду топориками вокруг ржавого корпуса — матросы окружили тральщик сплошной цепочкой и разом весело рубили лед насквозь, до самой воды. Освобожденные понтоны снимали и оттаскивали в сторону по льду; из трюма откачивали остатки воды.