«Как трудно дышат за спиной», — один из нас сказал.
«Хватил мороз, хватил мороз», — откликнулся капрал.
«Свалился кто-то впереди», — один из нас сказал.
«С утра печет, с утра печет», — откликнулся капрал.
Будет вздернут Денни Дивер, вдоль шеренг ведут его,
У столба по стойке ставят возле гроба своего,
Скоро он в петле запляшет, как последнее стерьво!
Будет вздернут Денни Дивер рано утром.
«Он спал направо от меня», — один из нас сказал.
«Уснет он нынче далеко», — откликнулся капрал.
«Не раз он пиво ставил мне», — один из нас сказал.
«Он хлещет горькую один», — откликнулся капрал.
Будет вздернут Денни Дивер, по заслугам приговор:
Он убил соседа сонным, на него взгляни в упор,
Земляков своих бесчестье и всего полка позор —
Будет вздернут Денни Дивер рано утром!
«Что это застит белый свет?» — один из нас сказал.
«Твой друг цепляется за жизнь», — откликнулся капрал.
«Что стонет там, над головой?» — один из нас сказал.
«Отходит грешная душа», — откликнулся капрал.
Кончил счеты Денни Дивер, барабаны бьют поход,
Полк построился колонной, нам командуют: «Вперед!»
Хо! — трясутся новобранцы, промочить бы пивом рот —
Нынче вздернут Денни Дивер рано утром.
МАРШЕМ К МОРЮ
К морю, к морю, к морю марш вперед!
Шесть годков трубили мы, другим теперь черед.
Оставим мертвых с миром — они не встанут в строй,
Когда причалит пароход везти живых домой!
Плывем домой, плывем домой,
Уже пришли суда,
И вещмешок уложен впрок —
Нас не вернешь сюда!
Брось плакать, Мэри-Энн!
Солдатчина — не век,
И тебя наконец поведу под венец
Я — вольный человек!
Вон «Малабар» у пирса, и «Джампер» тоже там,
И все, кто на гражданку, ждут команды «По местам!»
Не то что на Хайбере ждать, когда подымут в бой,—
Все, кто на гражданку, ждут команды плыть домой.
Нас в мозглый Портсмут привезут, где холод и мокреть
В одной хлопчатке на плечах костей не отогреть!
Так пусть не пуля — хворь пришьет, расчет у них прямой
Да черт с ней, с лихоманкой, если мы плывем домой
К морю, к морю, братцы, шире шаг!
Шлют на старую войну новых бедолаг.
Седьмую шкуру с вас сдерут за хлеб за дармовой!
Как зам Лондон, молодцы? Нам нынче плыть домой!
К морю, к морю, дом недалеко,
Английские девчонки, английское пивко!
Полковник со своим полком и все, кто за кормой,
Будь милосерден к вам Господь! А мы — плывем домой
Плывем домой, плывем домой,
Уже пришли суда,
И вещмешок уложен впрок —
Нас не вернешь сюда!
Брось плакать, Мэри-Энн!
Солдатчина — не век,
И тебя наконец поведу под венец
Я — вольный человек!
МАНДАЛАЙ
Возле пагоды старинной, в Бирме, дальней стороне,
Смотрит на море девчонка и скучает обо мне.
Голос бронзы колокольной кличет в пальмах то и знай:
«Ждем британского солдата, ждем солдата в Мандалай!
Ждем солдата в Мандалай,
Где суда стоят у свай,
Слышишь, шлепают колеса из Рангуна в Мандалай?
На дороге в Мандалай,
Где летучим рыбам рай
И зарю раскатом грома из-за моря шлет Китай!»
Супи-Ёлат звать девчонку, имя царское у ней!
Помню желтую шапчонку, юбку, травки зеленей.
Черт-те что она курила — не прочухаться в дыму,
И, гляжу, целует ноги истукану своему!
В ноги падает дерьму,
Будда — прозвище ему.
Нужен ей поганый идол, как покрепче обниму
На дороге в Мандалай…
В час, когда садилось солнце и над рисом стлалась мгла,
Для меня бренчало банджо и звучало: «Кулло-ла!»
А бывало, что в обнимку шли мы с ней. щека к щеке.
Поглядеть на то, как хати лес сгружают на реке,
Как слоны бредут к реке
В липкой тине и песке,
Тишь такая — слово стынет у тебя на языке
На дороге в Мандалай…
Это было все да сплыло, вспоминай не вспоминай.
Севши в омнибус у Банка, не доедешь в Мандалай.
Да, недаром поговорка у сверхсрочников была:
«Тем, кто слышит зов Востока, мать-отчизна не мила».
Не отчизна им мила —
Пряный дух, как из котла,
Той земли, где плещут пальмы и звенят колокола
На дороге в Мандалай…
Я устал трепать подметки по булыжной мостовой,
А от лондонской погодки ломит кости не впервой.
Здесь прислуги целый ворох, пьешь-гуляешь без забот.
Дурь одна в их разговорах: кто любви-то ихней ждет?
Жидкий волос, едкий пот…
Нет, меня другая ждет,
Мой душистый, чистый цветик у бездонных, сонных вод
На дороге в Мандалай…
Там, к востоку от Суэца, злу с добром — цена одна,
Десять заповедей — сказки, и кто жаждет — пьет до дна,
Кличет голос колокольный, и привольно будет мне
Лишь у пагоды старинной, в полуденной стороне
На дороге в Мандалай,
Где суда стоят у свай,—
Мы кладем больных под тенты и идем на Мандалай!
О. дорога в Мандалай,
Где летучим рыбам рай
И зарю раскатом грома из-за моря шлет Китай!
ШИЛЛИНГ В ДЕНЬ
Меня звать О'Келли, испытан я в деле,
Прошел я в шинели из Лидса в Лахор.
Пешавар и Лакну —
Что вспомню, то крякну:
Их полный набор — дыр на «ар» или «ор».
Знал черную хворость, знал горькую горесть,
Прицельную прорезь и смертную тень,
Но стар я и болен,
И вот я уволен,
А выслуга, воин, — по шиллингу в день.
Хор: Шиллингом в день —
Туже ремень!
Будь же доволен и шиллингом в день
Мне снятся поныне пески и пустыни,
Как скачем мы в пене по следу гази,
И падают кони,
И кто в эскадроне
В погоне на смерть свою глянет вблизи!
Что ж, рвется, где тонко… Жену ждет поденка,
Меня — работенка рассыльным по Лондону.
И в холод, и в дождь
Меня ты найдешь:
Сгодится и грош на приварок голодному!
Хор: Чем пособишь ему,
Воину бывшему?
Хоть письмецо на разноску подкинь
Вспомни, как жил он,
Что заслужил он,
И — Боже, храни Королеву! Аминь.
МАРШ «ХИЩНЫХ ПТИЦ»
(Войска Заморской службы)
«Ша-агом…» Грязь коростой на обмотках мокрых.
«Арш!» Чехол со знаменем мотает впереди.
«Правое плечо!» А лица женщин в окнах
Не прихватишь на борт, что гляди, что не гляди.
Даешь! Не дошагать нам до победы.
Даешь! Нам не восстать под барабанный бон.
Стая Хищных Птиц
Вместо райских голубиц —
И солдаты не придут с передовой.
«Подтянись!» Перед причалом полк скопился.
«Левой! Рота, стой!» И вот видны суда.
Суки, там — битком, а нас полно на пирсе!
Боже правый, нас везут невесть куда…