Того, что произошло в последующие часы, узнать невозможно. Но Яки догадывались. Ибо творилось ужасное. Несколько солдат вошли в монастырь и вскоре вернулись, неся с собой большие деревянные шары из твердого волокна. Их унесли в пустыню.
Дикари видели, как Педро катал эти шары по внутренней лужайке монастырского сада; он и смуглый человек были любителями боулинга. Шары унесли в пустыню. Возможно, именно об этом и шептал Педро, чтобы рассмешить остальных. Он мог бы выдумать шутку: Десять кегель — десять голов. Тяжелые деревянные шары с грохотом катились по плоскому песку. Звук человеческих криков безошибочно перекрыл их гул.
Когда Педро и его спутники вернулись, было уже темно. Лица их раскраснелись, словно от натуги. И когда они отпустили туземцев, поспешивших в пустыню, те не нашли в песке никаких следов голов. Люди исчезли. Но по возвращении Педро, туземцы заметили на шарах для боулинга зловещие темные пятна. Туземцы не задавали вопросов, но их хмурые лица еще больше помрачнели, что говорило о хладнокровной злобе разъяренных дикарей.
Они не осмеливались ни обыскивать это место, ни выкапывать то, что, как они подозревали, лежало под песком; не осмеливались искать, потому что спустилась ночь. А по ночам пес Педро гулял на свободе. Он бродил по деревне, когда хотел, спускался даже в шахты, где трудились под плетью днем. Проголодавшись, зверь прыгал на ближайшего туземца — если только бдительный охранник не отбивал атаку вовремя. Иногда стражник не трудился оттолкнуть собаку, если жертва была стара и слаба.
Эта собака…
Яки боялись ее больше, чем ее злобного хозяина-человека. У них родились странные фантазии, связанные с обоими этими угнетателями. Эти фантазии строились на скудном знании того, что происходило за стенами миссии, где Педро и его люди жили в уединении. Никто не проникал в безопасное место, чтобы попасть в подземелья и камеры пыток, но слухи множились. Предполагалось, что банда Педро прибыла из Мексики, привлеченная рассказами о рудниках и желтом металле. Никто не мог сказать, как долго он пробудет здесь, но золото ежедневно скапливалось в комнатах часовни. Несколько старых туземцев направили туда, чтобы следить за ним, и они пустили тревожные слухи о жизни внутри.
Темный человек, говорили они, был шаманом — чародеем. Именно он давал советы Педро, шептали старые туземцы, и именно он следил за пыточными камерами в заброшенных подвалах под бывшей миссией. Жертвы поступали из шахт; непослушных туземцев забирали сюда и «наказывали» перед смертью.
Но (так намекали старики) их «наказывали» так, как это сделал бы чародей; они были принесены в жертву, и их тела ждала ужасная участь. Именно темный человек требовал девственниц каждую луну. Девушку отводили в подвалы, как уверяли старые индейцы, и приносили в жертву там, где никто не мог видеть. Смуглый человек, Черный Педро и пес спускались в эти глубины вместе, и слышались пение и молитвы, крики девушки, смешанные с лаем этого потустороннего зверя.
Старики осторожно заявляли о том, что после этого пес снова появился и ускользнул во тьму, но Педро и темный человек пробыли внизу несколько дней. Когда пес вернулся, они снова отправились наружу, чтобы послушать рассказы о новых зверствах, совершенных вне стен миссии.
Кое-кто из племени верил этим стариковским бормотаниям. Конечно, с каждым месяцем индейцы все больше боялись Черного Педро и его огромного пса. А тайные посланцы, которых они отправили на юг, ничего не сказали.
Но даже самые доверчивые отказывались верить диким рассказам о том, как Педро разговаривал с собакой, а животное отвечало на человеческом языке.
Тем не менее, в племени нарастала паника. Поговаривали о побеге, но это было невозможно. О восстании не могло быть и речи; по правде говоря, люди с огненными жезлами не были слишком жестоки — таким был Педро, темный человек и странный зверь, которые упивались жестокостью.
Паника усилила слухи, так что Педро и его собака стали почти настоящими воплощениями зла. Эти двое были почти одинаковы в своих звериных страстях; каждый месяц указывали на ужасные вещи о судьбах девушек — рассказы о звериной жажде и старые шаманские истории об использовании девственной крови. Эти истории добавляли красок почти человеческим чертам, временами проявляемым собакой. Если пес не мог говорить со своим хозяином так, как рассказывают самые дикие истории, то, по крайней мере, мог понимать человеческую речь и быть понятым. Яки начали понимать, что по ночам после ежемесячных церемоний огромная черная гончая рыщет вокруг их хижин, что она подслушивает под окнами и прячется в тени за их кострами.