Он дал мне все это и многое другое. Временами он отец шептал странные истории о путешествиях, что совершал в молодости - об островах в море и выживании в арктических льдах. Однажды ночью он рассказал мне легенду о гробнице в лесу; мы вместе с ним открыли изъеденные червями страницы окованного железом дневника, спрятанного в угловой нише над камином. Я был очень юн, но не слишком для некоторых вещей, и когда поклялся хранить тайну, как и многие пращуры до меня, я ощутил странное чувство, что настало время Джереми взять свое. В отцовских глазах мерцал тот же свет страшной жажды неизведанного, любопытство и желание, что проглядывало в глазах многих старших сыновей, когда они объявили о своем намерении "отправиться в путешествие", "присоединиться" или "принять участие в деле". Большинство из предков ждали, когда дети вырастут или умрут жены; но всякий раз, когда они уходили по любым причинам, они не возвращались никогда.
Двумя днями позже отец исчез после того, как оставил слугам сообщение, что проведет неделю в Бостоне. До конца месяца было проведено обычное расследование, которое как обычно, не дало результатов. По завещанию, обнаруженному среди документов отца, я стал единственным наследником, и книги с дневником оставались спрятанными в секретных комнатах и нишах, известных лишь мне одному.
Жизнь продолжалась. Я делал привычные вещи - учился в университете и путешествовал, и наконец, одинокий, вернулся в дом на холме. Но привёз с собой могучую решимость - я один мог снять это проклятие; только я мог понять секрет, стоивший жизни семи поколений - и я должен это сделать. Мир не желал открываться тому, кто провел юность в изучении извращенных истин, лежащих за внешним лоском бесцельного существования, и я не боялся. Я уволил прислугу, прекратил общение с дальними родственниками и несколькими близкими друзьями, и проводил дни в скрытых сферах древних преданий, выискивая заклинание такой силы, что позволила бы навсегда развеять тайну гробницы.
Сотню раз я читал и перечитывал этот ветхий документ - дневник, чьи демонические обещания привели людей к погибели. Я искал сатанинские и каббалистические заклинания тысяч забытых некромантов, вникал в страницы бесстрашных пророчеств, погружался в тайные легенды, чьи свидетельства заползали в меня словно змеи из ямы. Все было напрасно. Все, чему я научился, это церемония, с помощью которой можно было попасть в гробницу в лесу. Три месяца исследований превратили меня в призрака, и наполнили мой разум дьявольскими тенями сакрального знания, но этим все и ограничилось. И тогда, словно усмешка тьмы, прозвучал зов, в эту самую ночь.
Я сидел в кабинете, размышляя над изъеденным червями экземпляром "Heiriarchus" Occultus", когда без предупреждения, я почувствовал мощный импульс, пробившийся сквозь усталый мозг. Этот зов манил и соблазнял разными обещаниями, словно брачный крик древней ламии; и в то же время обладал несокрушимой силой, которую невозможно было игнорировать. Это была рука судьбы. Меня призывали в гробницу. Я должен следовать голосу внутреннего сознания, который был приглашением и обещанием, который звучал в моей душе, как ультра-ритмичный проводник транскосмической музыки. Так я и явился, один, без оружия в одинокий лес и туда, где я встретил бы свою судьбу.
Когда я покинул имение, луна стала краснеть, но я не оглядывался. Ночное светило отражалось в водах ручья, струившегося между деревьями, в её свете воды окрасились кровью. Затем туман тихо поднялся с болота, и призрачно-желтый свет наполнил небо, выманивая меня из-под черных скрюченных деревьев, чьи ветви, трясущиеся от унылого ветра, молча указывали на далекую гробницу. Корни и вьюны мешали идти, кустарники цепляли за корпус, но в моих ушах гремел призывный хор, который невозможно было описать и невозможно отринуть ни природой, ни человеком.