Это чувствовали и священник, и туземцы. В этом человеке таилось зло. Потом они увидели собаку. Здоровенная черная фигура бежала вприпрыжку рядом с копытами лошади Педро.Громадный как ягуар, гибкий как пантера, черный как бархат полуночи; это был пес Педро. Желтые когти поблескивали между растопыренных лап; черные мышцы перекатывались под внушительным животом. Львиную голову украшали рубиновые глаза, и громадные слюнявые челюсти раскрылись красной клыкастой пастью, что зияла ужасным голодом.
Туземцы почувствовали это, как и священники. В этом звере тоже скрывалось зло. Черный Педро Домингес и его собака проехали через город. Кавалькада остановилась на ступенях миссии.
Священник поднял руки в благословении, когда Педро спешился и встал перед ним.
Отряд проделал большой путь. На боках лошадей виднелась пена, а на доспехах всадников — пыль. Пот проступил на изувеченном шрамом лбу Педро. Собака уселась у его ног и заскулила, с языком свесившимся красной змеей. Поэтому, когда Педро подошел, падре открыл рот, чтобы пригласить его в миссию; чтобы дать отдых, пищу и воду. Но прежде чем он произнес свое слово, Педро прорычал приветствие. Он сообщил падре, что был Педро Домингесом из Мехико. Он ничего не пожелал от доброго отца, кроме как немедленно произнести молитвы за умерших.
— Почему, сеньор? — спросил падре. — Вероятно, вы несете с собой тело какого-то бедолаги, погибшего в необитаемой пустыне?
— Нет, — коротко сказал Педро. — Но помолитесь.
Его темные глаза потускнели.
— Но я не понимаю, — продолжал священник, — за кого молиться?
— За себя, глупец! — улыбнулся Педро с мрачным сполохом пламени в глазах. — За себя!
Все произошло очень быстро. Пока он говорил, сабля Педро выскочила из ножен, поднялась в его руке и яростно опустилась на шею священника. Последовал удар, и тело Падре легло в красную пыль. В маленьком зазоре между головой и шеей образовалась лужица.
Другие всадники схватили двух братьев. Кинжалы блеснули серебром в солнечном свете. Мужчины в сутанах упали возле святого отца. Яки молчали.
Затем раздался большой шум, глухой беспредельный гнев. Эти незнакомцы убили белых братьев. В коричневых руках появились ножи и луки. Высокие туземцы сомкнулись у ступеней миссии, образуя красную волну. Как будто по специальному сигналу маленькая шеренга белых сгруппировалась в полукруг.Появились пистоли. И когда туземцы обступили их, на них обрушилось пламя. Многие упали, крича. Новая вспышка огня. Смуглые тела корчились в агонии на пыльной земле. Туземцы развернулись и побежали по улице, выложенной кирпичами. Белые вскочили на коней, развернули их и подняли копья.
Сталь сверкала над спинами отступающих. Мечи разрубали головы и плечи. Слышались крики и проклятия; ржание лошадей и лязг доспехов. Но, громче всего раздавался звук зловещего смеха, когда Черный Педро сидел, трясясь, на ступеньках миссии. Рядом с ним сидела большая собака. Когда зверь начал тормошить тела молодых туземцев, Педро рассмеялся снова.
Скоро все успокоилось. Яки унесли тела убитых. Гомес, вождь метисов, в тот вечер побывал в миссионерской часовне вместе с Педро. Когда он услышал слова Педро — его команду — старое индийское серое лицо болезненно побледнело от ярости. Он бормотал про себя о Язтане, великом вожде Яки на юге. Уже сейчас посланник к Язтану был на своем пути, и вождь поднимет к марту тысячную армию против этого захватчика.
Педро слушал, усмехаясь. Он поманил фигуру мавра в тюрбане, стоявшую за ним. Улыбаясь с загадочным наслаждением, тот поклонился и покинул комнату. Через минуту он вернулся с кожаным седлом. Педро положил его на стол перед собой. Потом уставился на молчаливого индейца.
— Язтан, — сказал он. — Я слышал об этом Язтане, могучем вожде. Разве не правду говорят, что он носит кольцо из золота в носу, и проколол щеки золотыми браслетами?
Индеец кивнул в знак согласия. Педро улыбнулся, безмолвно посмотрел на Яки и открыл сумку на столе.
Выкатилось что-то сморщенное и сухое — там блестело золото в рассыпавшемся носу и желтовато сверкало в бескровных щеках. У нее не было глаз — головы Язтана.