— Нам следует передать его родной церкви или гражданским властям? — спросил Диего.
— Ни то, ни другое, — протянул Мануэль. — У нас нет лошадей, чтобы перевезти сорок пленников через пустыню, нет воды и провизии, чтобы прокормить их. Они должны быть уничтожены здесь — и если половина сказок о злой магии правдива, то это дело Божье.
Дон некоторое время смотрел на огонь, потом продолжил:
— Сегодня вечером мы можем почувствовать некромантию, Диего. Вожди сообщили мне, что это канун, назначенный для жертвоприношения. Каждую луну ему доставляют живую девушку. Надеюсь, мы прибыли вовремя; мне не хочется думать о том, как эти колдовские свиньи обращаются с женщинами.
Мужчины ели и пили.
Двое мужчин ели и пили в стенах миссии. Сегодня вечером Черный Педро обедал с мавром; оба вкушали с золотой посуды и пили из янтарных кубков.
Они почти не разговаривали, но во взглядах читалось мрачное понимание. Мавр улыбнулся после долгого молчания и поднял свой кубок.
— Удача! — провозгласил он.
Педро усмехнулся, его маленькие свиные глазки потемнели от недовольства.
— Когда мы покинем эту проклятую дыру, Абоури? Я тоскую по городам, где нет солнца, что иссушило мое тело; у нас достаточно золота, чтобы купить королей всего мира. Зачем медлить?
Мавр вежливо поджал губы, поглаживая седеющую бороду, и его улыбка стала умиротворяющей.
— Терпение, — посоветовал он. — Руководствуйся моей мудростью, о брат. Разве не я привел тебя с галер к неслыханным богатствам? Разве мы не заключили договор перед Ариманом, твоим повелителем, разве он не повел нас по нашему пути?
— Верно, — Педро задумался.
— Я принес тебе богатство, — продолжал мавр. — И должен получить по заслугам, как того требует наша связь с твоим Люцифером. Здесь мы нашли кровь дев и другие полезные вещи, и я могу спокойно выполнить свою часть сделки. Таково было наше соглашение с хозяином перед алтарем — богатство для тебя, магическая сила для меня, и души для него.
На лице Педро отразился страх.
— Это ужасное обещание, — прошептал он. — Души для него! И какой ценой! Ибо пес пугает меня, и я боюсь, когда совершается обмен, что-нибудь пойдет не так.
Мавр поднял руку, призывая к сдержанности.
— Это была связь. Собака принадлежит ему; он дал ее нам как инструмент, чтобы обезопасить души для своего дьявольского рабства. Несколько дней в месяц — слишком мало, чтобы просить в обмен на богатство. А твоя натура — наслаждаться проливаемой кровью.
— Да, как человек, я нахожу удовольствие в убийстве, — совершенно искренне признался Педро. — Но по-другому.
Мавр снова прервал речь своего спутника.
— Вот девушка, надо подготовиться к ночному труду.
Двое дрожащих туземцев вошли в комнату, толкая перед собой перепуганную девушку. Как только они освободили ее ноги, она попыталась вырваться, но они не обратили на это внимания. Низко поклонившись, они отвернулись и выбежали. Мавр поднялся и подошел к гибкой фигуре девушки. Когда он схватил ее за руки, та в ужасе закрыла глаза.
Черный Педро усмехнулся.
— Прекрасная девушка, — он хмыкнул. — Я мог бы…
— Нет, — ответил мавр, чувствуя его намерение. — Она должна оставаться чистой для жертвоприношения. Идем.
Все веселье, все желание исчезли с лица Педро, когда он последовал за мавром и его пленницей вниз по винтовой лестнице в подземелье. Он знал, что должно произойти, и боялся. И в самой темнице его ничто не могло успокоить. Огромная, мрачная комната, освещенная свечами, была до странности жутким местом.
Коридоры уходили все дальше во мрак. Здесь можно было найти клетки и кандалы для заключенных, но мавр не пошел дальше. Вместо этого он прошел по центру зала к дальней стене, где стоял большой стол и два плоских камня. Когда-то здесь был алтарь, но с тех пор его убрали, а распятие над ним перевернули. На нем был изображен перевернутый полумесяц.
Девушку положили на стол. Зажгли жаровни и факелы, подняли на свет перегонные кубы. Над очагами висели пузырьковые стеклянные сосуды, а треножник распространял по комнате пряный аромат благовоний. Девушка была крепко связана. Была прочно закреплена чаша. Быстро сверкнул нож. Затем раздался крик, стон, потом забулькало, когда чаша наполнилась.
В чащу, висящую над треножником, положили благовония, красные и желтые порошки. Смуглое лицо Черного Педро побледнело, на его иссеченных бровях выступил пот. Мавр не обращал на него внимания, пока возился с огнем.