Роберт Блох.
Колдовство
Необходимые пояснения
Американский писатель ужасов и фантастики Роберт Блох родился в городе Чикаго, штат Иллинойс 5 апреля 1917 года. К 1939 году писателю исполнилось всего 22 года. Блох только начинал свою карьеру и учился литературному мастерству.
Вдохновленный творчеством Г.Ф. Лавкрафта и его ближнего круга, Блох в период с 1934 по 1938 годы пишет массу историй, так или иначе связанных с мифологией Ктулху и значительно расширяет эту вселенную.
Но поиск новых тем, новых сюжетов и идей толкает Блоха дальше. Молодой автор начинает работать в другом направлении, хотя по-прежнему не изменяет темному и фантастическим жанрам. Продолжается его сотрудничество с культовым журналом «Weird Tales», где регулярно публикуются рассказы Блоха под собственным именем и под псевдонимами. Другие издания также охотно берут его короткие истории в печать – «Strange Stories», «Fantastic Adventures», «Startling Stories» и даже флагман журнальной фантастики того времени «Amazing Stories».
Блох активно сотрудничает с другими авторами. После смерти Лавкрафта большое влияние на него оказывает Генри Каттнер – один из самых удивительных и ярких писателей Золотого века научной фантастики.
Какая же тема занимает Роберта Блоха в этот период творчества?
Колдовство.
Темная магия, магия вуду, языческие обряды, ритуалы, странные культы, удивительные мистические практики, открывающие человеческому разуму и сознанию неведомое.
Живые мертвецы, големы, вампиры, оборотни, шаманы, друиды, ведьмы и некроманты вершат странные дела почти в каждом рассказе, действие которого может происходить где и когда угодно. Для Блоха не существует временных и пространственных ограничений – его персонажи живут и в Древнем Риме, и в далеком будущем, путешествуют от Ост-Индии до западного побережья Америки.
Не обходит Блох стороной и тему психологических ужасов. Автор исследует сумасшествие, мании, навязчивые состояния, помутнение разума – темы, которые станут ключевыми во всем его творчестве и прославят его как автора триллера «Психоз».
В предлагаемом сборнике публикуются рассказы Роберта Блоха ранних лет с 1939 по 1941 годы, большинство из которых переведены на русский язык впервые. Рассказы выстроены в хронологической последовательности вне принадлежности к сборникам.
Второй том получил название «Колдовство».
К. Луковкин
Музей восковых фигур
До открытия музея восковых фигур у Бертрана выдался скучный день — темный и туманный, и он провел его, бесцельно бродя по грязным улицам набережной района, который любил. Это был обычный день, но, тем не менее, такие дни нравились Бертрану больше всего. Он находил угрюмое удовольствие в жгучем ощущении мокрого снега на своем лице; ему нравилось также ощущение полуслепоты, вызванное туманом.
Из-за тумана грязные здания и узкие улочки, извивающиеся между ними, казались нереальными и гротескными; обычные каменные дома прижались в синеве к земле, словно огромные бездушные монстры, высеченные из циклопического камня.
По крайней мере, так думал Бертран в своей меланхоличной манере. Ибо Бертран был поэтом — очень плохим, с сентиментально-эзотерической натурой, свойственной подобным личностям. Он жил на чердаке в районе доков, питался хлебными корками и воображал, что мир ему очень дорог. В минуты жалости к себе, что случалось довольно часто, он мысленно сравнивал свое состояние с состоянием покойного Франсуа Вийона. Эти оценки не слишком льстили последнему, потому что, в конце концов, Вийон был сутенером и вором, а Бертран — личностью более нравственной.
Бертран был всего лишь очень честным молодым человеком, которого люди еще не научились ценить, и, если он сейчас умрет с голоду, потомки устроят прекрасный пир в его честь. Так что большую часть времени он размышлял о чем-то своем, и туманные дни, подобные этому, были идеальны для таких вот личных переживаний. На чердаке у Бертрана было достаточно тепло, и там можно было поесть; в конце концов, родители в Марселе регулярно присылали ему деньги, полагая, что он студент колледжа. Да, мансарда была прекрасным убежищем в такой унылый день, и Бертран мог бы усердно работать над одним из тех благородных сонетов, которые всегда стремился сочинить. Но нет, он должен бродить в тумане и размышлять. Это было так… романтично, неохотно признал он про себя, потому что ненавидел использовать «банальные» выражения.
Эта «романтическая» фаза начала надоедать молодому человеку после часовой прогулки по пристани; мокрый снег и моросящий дождь охладили его пыл. Кроме того, он только что обнаружил, что совершенно неэтично сопит.