- Бу! Уведите его! Он воняет!
Это более чем удивляет меня, тем более, что голос исходит из уст очень симпатичной бабенки. Эта штучка – всего лишь маленькая кнопка с длинными 18-каратными волосами, но у нее очень громкий голос, и она не отстает от меня: «Фу! Вышвырните его!», даже когда я смотрю на нее. Поэтому, естественно, спрашиваю: «дамочка, почему ты ведешь себя как жандарм? Это из-за боулинга, или у тебя зуб на Янки Альбиноса?
Она смотрит на меня, а затем начинает кричать.
- Бу-ху! – вопит, - Янки Альбинос – мой жених. Бу-ху!
Естественно, я ни черта понимаю и говорю ей об этом. Если Янки Альбинос ее жених, она должна быть счастлива сразиться с таким чемпионом, вместо того, чтобы кричать на публике, что он представляет угрозу для носа.
- Ты не понимаешь, - говорит она мне. - Я не хочу, чтобы людям нравился боулинг Янки. Потому что если он станет непопулярным, то, возможно, его менеджер разорвет контракт. Я хочу, чтобы это случилось, потому что я знаю, что его менеджер не лучше головореза, и он связал Янки контрактом из-за долгов и строит для него какие-то нечестные планы. Я говорила это Янки, но он мне не верит и отказывается играть. Я не знаю, что делать.
- Предоставь это мне, - советую я. – У меня есть несколько идей, которые я хотел бы обсудить с мистером Болтуном.
Она слегка подпрыгивает.
- О, ты и менеджера Янки знаешь? – спрашивает она. Я подмигиваю.
- Я знаю его как свои пять пальцев. – говорю ей. – Это еще лучше, потому что я не знакома ни с чем, кроме скачек. Я думаю, что у меня есть идея, которая сделает вас счастливыми, а меня – при деньгах.
- В чем же чуть? – она немного приободряется и одаривает меня улыбкой, которая прекрасно подойдет к рекламе чьего-нибудь счастья.
- Думаю, я смогу найти игрока, чтобы победить твоего Янки-Альбиноса, - говорю я. - На самом деле я готов поспорить с Гориллой, что найду такого человека. Потом, когда он победит Янка, я выиграю пари, а Горилла разозлится и расторгнет контракт.
- Ты сошел с ума, - всхлипывает дамочка. - Никто не может победить моего Янки.
Я улыбаюсь.
Потом бегу в офис, прямиком к Болтуну Горилле. Я говорю ему тоже, что и дамочке, или, по крайней мере, часть — что я готов поставить тысячу на матч по боулингу против Янки Альбиноса, если смогу выставить другого игрока.
- Кто он? - спрашивает Болтун. - Альбинос уже побил всех боулеров во всех лигах.
- Моего человека зовут Чудо в маске, - говорю я ему.
- Ты сделал плохую ставку, - усмехается Горилла.
Я роюсь в кармане.
- Вот тебе алфавит - одна буква "Г", которая гласит, что мое чудо в маске победит Янки альбиноса в выставочном матче в любую дату после 30 апреля.
- Почему после 30 апреля? – спрашивает он.
- Я должен его забрать, - отвечаю я. - Он живет за городом.
- Как насчет первого мая? - предлагает Болтун. - У нас назначено.
- Довольно скоро, но я не против, - соглашаюсь я.
Болтун берет деньги и снова смеется.
- Я по-прежнему считаю, что ни один человек не может победить Янки-Альбиноса, - бормочет он.
А я отвечаю, вполголоса: «Я и не говорил, что он будет человеком».
Поддавший, раним утром 30 апреля я выскальзываю из пижамы и направляюсь в Манхэттен. Я беру с собой фляжку, сажусь в машину и направляясь в долину Гудзона и сворачивая на Запад.
Время от времени делаю глоток из фляжки, потому что с нетерпением жду трудных времен. Довольно скоро я оказываюсь в краю Кэтскилл, свернув на четвертую боковую дорогу и на пятом глотке из фляжки. Я взбираюсь на машине наверх и думаю, что с таким же успехом мог бы быть так же высоко, как пейзаж. Старая колымага довольно ровно грохочет, но я дрожу. Особенно когда выезжаю на последнюю боковую дорогу, где так пустынно, что нет даже лотков с хот-догами. Я еду в полном одиночестве по крутым холмам, покрытым деревьями, так что они похожи на лица братьев Смит без бритвы. Чтобы сделать сходство полным, становится так тихо, что вы можете услышать свой кашель.
Затем раздаются звуки. Издалека доносится низкий грохочущий звук, похожий на тот, что издает Болтун Горилла после плотной трапезы. Я поднимаюсь выше, становится темнее, и шум делается громче. Невольно я покрываюсь гусиной кожей. Вот он я, совсем один в Катскильских горах, без оружия, кроме фляжки. К тому времени, когда я поднимаюсь на вершину самого высокого холма, грохочет гром. Через минуту я знаю, что прибыл на место. Потому что в конце пустынной дороги на камнях стоит знак.
ЕЖЕГОДНЫЙ ПИКНИК
МАЛЕНЬКОЕ ОБЩЕСТВО
КАТСКИЛЛ-МАУНТИНС
Я вернулся к гномам, которых встретил в прошлом году, и, конечно же, впереди виден открытый боулинг, который я построил для них. Оттуда доносится грохот, поэтому я паркуюсь и подхожу. Это занимает некоторое время, потому что ноги тянут меня другую сторону. Видите ли, я не хочу вспоминать свою последнюю встречу с этими полуросликами, когда они напоили меня каким-то пойлом и я проснулся спустя двадцать лет в будущем. Но у меня есть план сделать тысячу гравюр старого Джорджа Вашингтона, и я знаю, что должен сделать.