Только я совершаю ошибку. Я напечатал в объявлении, что продажа начинается в три часа дня. И когда я подаю уведомление на законных основаниях, я устанавливаю время для двух. По закону я должен начать аукцион в два, и вот я здесь, на час раньше. Никто из больших шишек еще не прибыл, и эта штука почти ничего не делает.
Одной рукой я похлопываю его по спине, а другой тянусь за бутылкой. Оскар смотрит на меня.
- Фип, я должен поднять цену. Может быть, подкинешь мне шиллинг?
- Ты имеешь в виду, сделать ставку против некоторых из этих клиентов и заставить их делать ставки выше?
- Я ценю, если ты это сделаешь, - говорит мне Оскар. - Выпей еще и за работу.
Итак, мы возвращаемся в аукционный зал, и это то, что я делаю. Когда Оскар поднимает ковер, и кто-то предлагает два доллара, я предлагаю три. И так далее.
Арабские одеяла в ряд. Затем Оскар добирается до конца кучи. Он вытаскивает пыльный старый рулон, перевязанный нитями на концах. И он произносит небольшую речь. Он говорит:
- Друзья, у меня здесь очень необычный предмет, только что привезенный из-за границы.
- Какая-то баба? - орет в ответ Хеклер. Но Оскар бросает на него злобный взгляд, и он замолкает.
- Это один из ковров, которые миссис Бобо Щупс покупала во время своей последней поездки на восток. Он прибыл только после ее смерти, поэтому я не могу рассказать вам его историю. Он не был развернут, но будет продан невидимым в своем первоначальном состоянии. Я могу заверить вас, что это очень хороший товар, из-за сложного способа, которым он был завернут и упакован. Но я готов отпустить его за самую высокую цену, чтобы ускорить продажу.
Оскар поднимает рулон ковра, связанный на концах нитями, и размахивает им.
- Ваши предложения?
- Два бакса, - кричит парень справа от меня. Оскар свирепо смотрит на него.
- Два бакса? Я оскорблен. Кто знает, что в этом драгоценном свертке? Помните – Клеопатра сама пришла, завернувшись в ковер, когда навещала Антония. Возможно, она прячется внутри.
- В таком случае пятьдесят центов, - говорит он. - Хотя я предпочитаю Джину Тирни.
- Пятьдесят центов! – фыркает Оскар. – Почему? Этот ковер, возможно, стоит тысячи. Миссис Бобо Щупс платит кучу денег за свои ковры.
- Меня не волнует, что она грязная красотка. Мне все равно, как она выглядит. Я ставлю пятьдесят центов! – словно щелкает затвором.
Итак, я вижу, что должен сделать здесь ставку в несколько шиллингов. Я ставлю доллар. Хеклер предлагает два. Я возвращаюсь с тремя. Он предлагает пять. Он у меня, так что я ставлю семь. Он предлагает восемь. Я пожимаю плечами и ставлю десять.
- Десять долларов! - кричит Оскар. - Я слышу больше?
Я жду Хеклера. Сейчас он будет поднимать ставку. Но... он этого не делает! Оскар вдруг стучит молотком.
- Продано за десять долларов, - кричит он. Я просто стою с открытым ртом. Я не ожидал такой ситуации. Вдруг я обнаруживаю, что просто покупаю паршивый кусок ковра за десять долларов. Это ужасно. Но ничего другого не остается, как подойти к Оскару и взять ковер. Я даю ему десять долларов. Потом снова надел ботинок, откуда его вытащил.
- Обманщик! - шепчу я себе под нос.
- Извини, - говорит Оскар. - Кто знает? Может быть, в этом что-то есть.
- Конечно. У меня болит спина, когда я несу домой этот кусок мешковины, - отвечаю я.
И я беру тяжелый ковер и выхожу, сгорая. Я все еще тлею, когда падаю на тротуар. Настолько, что я не замечаю входящего парня, и он врезается в меня в дверях. Я спотыкаюсь и чуть не роняю ковер. Он оборачивается.
- Прошу прощения, - говорит он.
Я готов сделать ему несколько горячих замечаний, когда взгляну еще раз. Я вижу, как он вылезает из большого лимузина длиной в полквартала. Поэтому я изменяю свои замечания, прежде чем открыть рот. Я снова смотрю и понимаю, что он довольно старый рассол, щеголеватый парень с длинной белой бородой, свисающей до пояса. Поэтому я еще больше модифицирую свои замечания.
- Не дави на меня, болван, - смотрит он на меня, и я вдруг начинаю дрожать. Потому что у него есть пара очень темных глаз с блеском в них, как неоновые огни в похоронном бюро. Эти глаза сейчас прожигают дыру в том, что я прочесываю.
- Ты был на аукционе внутри? - спрашивает он очень быстро. Я признаю это.
- Все уже завершилось? – спрашивает он, взволнованный.
Я отвечаю, что да, почти все уже продано. Папочка подпрыгивает на тротуаре, когда слышит это. Он чуть не падает лицом вниз или наоборот, только мисс борода запуталась в моем пальто, и оно поддерживает его.