Дарк колебался.
— Ну да.
На мгновение воцарилась тишина. Затем биолог заговорил успокаивающе:
— Друг мой, тебе лучше самому вернуться к цивилизации и отдохнуть. Найди какого-нибудь хорошего врача и пройди тщательное обследование. Иногда эти тропические лихорадки убивают человека прежде, чем он осознает это.
— Клейтон видел его, — сказал Дарк словно оправдываясь.
— Клейтон достаточно умен, чтобы знать, когда надо показаться врачам.
— Он сказал, что оно было около семи футов ростом и все покрыто серой шерстью. Он сказал, что оно ходило на двух ногах и несло дубину. Оно было большое, так сказал Клейтон. Большое. Так что я достал винтовку для слонов, — закончил Дарк.
— Лихорадка, — поставил диагноз Мозер. — В этой стране не водится животных, отвечающих такому описанию. Ни в какой другой стране. Я знаю, как специалист.
— Возможно, речь не о животном. Возможно это демон.
— Хватит! Что за пустяки! Чепуха!
Слева в джунглях что-то хрюкнуло с низким сильным звуком. Темнота уже сгустилась. На лестнице в ночи вспыхнули факелы туземцев. Аборигены разговаривали, и их голоса поднимались вверх, как нежный шепот, звук, который внезапно затих.
С оружием в руке Дарк поднялся на ноги. Он сделал шаг, рывком распахнул дверь и прыгнул в дом. Мозер встал, сам не зная почему.
— Зачем ты ворвался? — спросил он.
Дверь снова захлопнулась.
— Я не врывался, — сказал Дарк. — Вот. Смотри.
Он сунул длинный фонарик в руки биолога.
— Клейтон! — резко крикнул он. — Клейтон. Берегись!
На тропинке кто-то пронзительно закричал. Один раз. Затем крик прервал звук тяжелого удара. Раздалось дикое, грубое бормотание, утробное хрюканье. Человек снова закричал, и этот звук отразил всю глубину ужаса, передав пронзительную дрожь невыразимой боли.
— Свет! — потребовал Дарк.
Но биолог уже использовал вспышку, метнув луч яркого сияния вниз по тропе. Что-то замаячило в пронзительном луче света. Выше любого мужчины, и шире трех. Неповоротливое, тяжелое, в одной руке оно держало дубину, в другой — человеческую руку.
Оно посмотрело вверх склона, выискивая источник света. Крошечные глазки блеснули в свете лампы.
— Стреляй! — прошептал Мозер.
— Не могу. Не вижу Клейтона. Туземцы внизу на линии огня, — ответил Дарк.
Он побежал по тропинке, держа в руках тяжелую винтовку. Мозер последовал за ним. Тварь видела, как они приближаются. Легко, словно ягуар, она спрыгнула с тропинки в густые заросли джунглей. Грянула винтовка Дарка. Это был поспешный выстрел, навскидку. Тяжелая пуля ударилась в дерево. Массивная туша рвалась сквозь кусты, сотрясая их. Дарк выстрелил из другого ствола, не найдя цели. Он стрелял вслепую.
Сквозь подлесок будто неслось торнадо. Пока Дарк заряжал новые патроны в винтовку, тварь ушла. Мозер держал фонарь, водя им по зеленому подлеску. Дарк поднял оружие, ища цель. Грохот, раздавшийся в подлеске, затих вдали.
Клейтон лежал на тропе. Он не пошевелился. Двое мужчин опустились на колени рядом с ним.
— Боже! — прошептал Мозер. — У него была рука на перевязи. Боже…
У Клейтона больше не было левой руки. Очевидно, сперва его ударили тяжелой дубиной. А потом схватили. Он закричал, а чудовище оторвало его левую руку по плечо. Кровь постепенно вытекала из ужасной раны, все медленнее и медленнее, пока кровотечение не остановилось совсем.
На пристани туземцы быстро спустили каноэ в воду и бешено поплыли вниз по течению.
— Клипура! — кричали они. — Клипура!
Барабаны начали бить с восходом солнца. Дарк, осторожно протирая винтовку чистой тряпицей, услышал звук тонкого скрежета, доносящийся сквозь рассвет. Он вынул тряпку из ружья, осмотрел стволы, захлопнул затвор и вопросительно посмотрел на Мерто.
Туземец натягивал лук, одной ногой упираясь в древко. Мускулы его загорелой спины напряглись, и веревка скользнула в выемку. Мерто провел большим пальцем по струне. Та зажужжала. Он взглянул на Дарка.
— Они твердят о Клипуре, — сказал он.
— Больше ничего?
Метро прищурился, повернув ухо к небу.
— Они боятся, — сказал он. — У них руки трясутся. Барабаны говорят глупо, потому что руки барабанщиков дрожат. Трудно понять, что это за глупые слова.
— Слушай внимательно.
Открыв рот, Мерто прислушался к частой дроби, пробегающей по утреннему небу.
— Они могут все вместе. Они хотят говорить-говорить.
— Они не говорят об уходе?
— Нет, хозяин. Ничего не говорится об уходе. Они могут все вместе и хотят говорить-говорить.