Тогда Райан заставил себя войти в комнату. Каждый шаг давался мучительно, но он двигался. А потом встал перед ней, пытаясь сохранить свое физическое и душевное равновесие.
— Люсиль, — пробормотал он. — Ты же…
Он не мог этого произнести. Но она сказала за него, с улыбкой.
— Колдунья, да. А мой отец практиковал предсказательные искусства, и теперь ты все знаешь.
Она говорила быстро, и в её голосе не было вызова — только искренность и странная весёлость.
— Но твое обещание, — пробормотал Райан, когда его мир пошатнулся. — Ты дала мне обещание, что никогда не продашь свою душу.
— А, это. — Она подошла ближе, и колдовство ее присутствия охватило его. — Но я сдержу свое обещание, — тихо прошептала она.
— Тогда почему… это?
Он не осмелился больше ничего сказать, не посмел указать на то, что ждало их в этой крошечной комнате. Она оставила его слова без внимания и быстро продолжала:
— Кроме того, глупый мальчишка, я никогда не собиралась продавать свою душу. Если помнишь текст объявления в газете, я просто указала, что у меня будет душа на продажу. И теперь она у меня есть.
Райан обернулся. Что-то загородило дверной проём, и он увидел, как Люсиль быстро кивнула в его сторону. Пока он стоял там, не в силах ни закричать, ни пошевелиться, черный ужас стремительно скользнул к нему — и тогда, наконец, Райан понял, чья душа выставлена на продажу.
НО ЛИШЬ СТРАДАНИЯ
(But Doth Suffer, 1946)
Перевод Б. Савицкого
Я впервые увидел Лоррейн, когда она расчёсывала волосы перед зеркалом. Изящные движения гребня рождали золотистые волны, ласково омывающие изгибы тонких бровей и подчёркивающие ослепительную белизну её лица.
Иной раз такие мелочи способны поразить сильнее всего. Но что толку объяснять? Я влюбился в неё.
Разумеется, нас тут же представили друг другу. Ничуть не трудно знакомиться на вечеринках Сида. Я всегда ощущал себя чужаком на этих праздниках жизни, но с пришествием Лоррейн всё изменилось.
Она много чего знала обо мне и о моей работе, по-видимому, от Сида. Она вела себя дружелюбно и непринуждённо, но с некой толикой настороженности. Она приворожила меня яркими эмоциями, искренним энтузиазмом и неисчерпаемой жизненной силой. У меня не возникло желания заниматься каким-либо дальнейшим анализом её личностных качеств. Я неизлечимо увлёкся ею с самого начала.
Лоррейн недавно получила назначение в Ракетный сектор Нью-Сити, и ей не терпелось поделиться впечатлениями о своей новой работе. Вечеринка текла мимо нас бурным весёлым потоком, медленно угасая, а мы устроились за маленьким столиком и никак не могли наговориться. Мы не замечали, как неумолимо бежит время.
Я был шокирован, когда темноволосый мужчина нежно обнял её за плечи.
— Мы должны идти, дорогая, — сказал он.
— Ах, Мэтт. — Она обернулась. — Мэтт Коллинз, познакомься, это Дон. Ты, вероятно, слышал, как Сид рассказывал о нём?
Мэтт слегка кивнул. Я почувствовал укол ревности… и ещё кое-что.
Я знал, что многие гости не одобряют то, что Сид постоянно приглашает меня. Но его вечеринки всегда немного необыкновенны, а сам он не из тех, кто ставит глупые предрассудки превыше настоящей дружбы.
В моём присутствии Мэтт явно чувствовал себя не в своей тарелке, но постарался сгладить неловкость момента.
— О да, Дон. Сид упоминал ваши научные достижения. Проблема обезвоживания, верно? Я знаком с результатами некоторых ваших исследований в области усовершенствования межпланетного транспорта.
Он не смотрел на меня. Он смотрел на Лоррейн… на золотые водопады, струящиеся по её плечам и спине.
— Мы действительно должны идти, дорогая, — повторил он.
Лоррейн поднялась на ноги. Она улыбнулась и протянула мне руку. Последовало короткое рукопожатие. Традиционный жест вежливости. Но Мэтт нахмурился.
Они ушли вместе. Я понуро глядел им вслед и не заметил, как подошёл Сид.
— Она великолепна, не правда ли? — спросил он.
Я утвердительно кивнул.
— Но она не для тебя, Дон.
Я снова кивнул. Впрочем, что-то внутри меня взбунтовалось. Почему не для меня? Почему нет?