— Да! — авторитетно заверил ее Сережа. — Даже шлагбаум есть и лампочки зажигаются!
Он стремился отвлечь ее внимание на детали, свидетельствующие в пользу несомненной общности двух железных дорог: настоящей и игрушечной.
— А люди по твоей дороге ездят?
— Ездят.
— Настоящие?
Сережа честно ответил: нет.
— Раз люди ненастоящие, так и дорога ненастоящая! — торжествующе заключила Наташа.
Сережа почувствовал себя как человек, не сумевший заметить подвоха в демонстрируемом ему фокусе и поэтому вынужденный удивляться ловкости фокусника, словно чему-то сверхъестественному, чтобы не признаваться в своей беспомощности.
— А лампочки? — спросил он безнадежно.
— Твои лампочки зажигаются от простой батарейки!
Сережа знал, что лампочки железнодорожного семафора подключены к электросети, но не стал опровергать Наташу, не уверенный в том, что у нее не припасены на этот случай еще более сильные опровержения.
Коробку с железной дорогой он засунул подальше.
— Крокодила надувного показать?
— У меня есть…
Он все-таки достал крокодила.
— Настоящий? — невинно спросила Наташа, словно учительница, проверяющая на новом примере, хорошо ли понял ее ученик свою прежнюю ошибку.
— Игрушечный, — выдохнул Сережа.
— Молодец, что не врешь. А куклы у тебя есть?
Он неохотно сознался:
— Есть…
— А они разговаривают?! А глаза у них закрываются?! — неожиданно оживилась Наташа.
Сережа мрачно полез за куклами, но, к его удивлению, именно они больше всего заинтересовали Наташу и, что самое неожиданное, возвысили его в ее глазах. Он стал для Наташи обладателем неоспоримых ценностей, получить доступ к которым можно было, лишь снискав его расположение. Восторгаясь куклами, Наташа адресовала свои восторги Сереже, словно достоинства этих беловолосых истуканов распространялись и на него самого. Комната наполнилась звуками кукольных пищалок, которые мычали и блеяли на разные лады. Наташа баюкала кукол на руках, укладывала в коробки, раздевала и одевала.
Сережа был назначен папой кукольного семейства и, демонстрируя отцовскую власть, охотно мутузил провинившихся дочек. В разгар игры Наташа сама захотела побыть куклой, а Сереже выбрали другую — игрушечную — маму. Он без энтузиазма согласился на это, Наташу же роль куклы привлекала тем, что можно было бессмысленно моргать ресницами и складывать губки бантиком. Это казалось ей необыкновенно красивым. Завидуя кукле, она старалась хотя бы отчасти походить на нее, конечно и не мечтая превзойти столь идеальное совершенство.
По-кукольному поднимая и опуская ресницы, она словно бы делала особую гимнастику.
— Ну как? — прошептала Наташа — сама по себе, чтобы ее не услышала Наташа-кукла.
— Здорово! — одобрил Сережа, озадаченный такой конспирацией.
Когда Наташу-куклу укладывали спать, папа и мама должны были поцеловать ее на ночь. Места в комнате было мало, и спящей пришлось стоять. Наташа закрыла глаза и, набрав полную грудь воздуха, задержала дыхание: сон начался. Сережа как можно точнее приставил свои губы к ее губам, продержав их в таком положении, сколько требовалось для добросовестного поцелуя, а потом кукла-мама повторила за ним то же самое.
Сон длился долго. Будь его воля, Сережа изрядно подсократил бы его: ему казалось неинтересным играть во что-то, ничего не делая. Но для Наташи интерес игры состоял в ее сходстве с тем, что бывает на самом деле, и она старалась спать по-настоящему.
Проснулась она уже на следующее утро, и Сережа для полноты иллюзии зажег второй свет. Куклам не вменялось в обязанность убирать постель, умываться и чистить зубы: с утра до вечера им полагалось играть. Поэтому Наташа сразу же принялась за это, но тут возникла заминка. Не могли же куклы играть в те же игрушки, что и их хозяева!
Стали искать выход.
— Может быть, в мяч? Я его гвоздем продырявил!
— Мяч в магазине продают, — разочарованно сказала Наташа-кукла.
— Тогда противогаз! — завопил Сережа. — У меня есть противогаз! Настоящий!
Он лихорадочно напялил на себя резиновую маску с хоботом.
Наташа побледнела.
— Ой!
Он что-то кричал из-под маски и восторженно размахивал руками.
Наташа бросилась защищать кукол. Сережа приставил ей к уху шланг-хобот и сказал:
— Да это же я! Я! Ты что, не видишь?!
Она в страхе отвернулась и зажмурилась.
— Я взрослых позову!
Он сдернул маску.
— Давай на кукол наденем!
— Нет!