Русский разговорный язык вроде английского, который тоже очень хорош для того, чтобы в «смокинг-руме», сидя самому на одном мягком диване, а ноги протянув на другой, говорить об «Австралийском-замороженном-мясе», а иногда и об «Афганском-вопросе».
Оба эти разговорных языка подобны блюду, которое в Москве называют «солянка», а в эту «московскую-солянку» входит, кроме меня и вас, все что угодно и даже «послеобеденная чешмя[2]» Шехеразады.
Надо сказать и то, что, благодаря всяким случайно, а может быть и не случайно сложившимся условиям моей юношеской жизни, мне хотя и пришлось научиться, причем очень серьезно и всегда, конечно, с самопринуждением, говорить и быть грамотным на многих разговорных языках и владеть ими в такой степени познаваемости, что, если в выполнении и такой экспромтом навязанной мне судьбой профессии я решусь не воспользоваться «автоматизмом», который приобретается от практики, то мог бы, пожалуй, писать на любом из них.
А если поступить благоразумно и использовать такой, обычно приобретающийся от долгой практики всеоблегчающий автоматизм, то мне следует писать или на русском разговорном языке, или на армянском, потому что обстоятельства моей жизни за последние два – три десятилетия складывались так, что мне приходилось для взаимоотношений с другими применять только эти два разговорных языка, следовательно, иметь большую практику и приобрести в отношении к ним автоматизм.
Фу ты, рогатый!..
Даже для такого случая проявление одного из аспектов моей своеобразной психики, необычного для нормального человека, уже теперь начало всего меня издергивать.
Основная причина и для такого моего «несчастья» теперь в моем почти уже перезрелом возрасте получилась от того, что с малолетства в моей своеобразной психике внедрена, вместе со множеством другого, тоже ненужного для современной жизни хлама, и такая еще присущность, которая всегда и во всем автоматически повелевает всему мне поступать только согласно народной мудрости.
В данном случае, как и всегда в подобных, еще неопределившихся житейских положениях, в моем, для меня самого до издевательства неудачно сконструированном, мозгу сразу вспомнилось и теперь в нем, как говорится, «копошится» то, существовавшее в жизни людей еще очень древних времен и дошедшее до наших дней, изречение народной мудрости, которое формулировано следующими словами: «всякая-палка-о-двух-концах».
Если попробовать раньше понять скрытый в такой странной словесной формулировке основной смысл и действительное значение этого изречения, то в сознании всякого более или менее здравомыслящего человека должно прежде всего возникнуть предположение о том, что в основе совокупности идей, на которых базируется и из которых должен вытекать подразумеваемый смысл этого изречения, лежит, очевидно, та, веками осознанная людьми истина, которая говорит, что всякое явление, имеющее место в жизни людей, получается как целое от двух совершенно противоположного характера причин, и в свою очередь создает два следствия, тоже совершенно противоположных и вызывающих новые причины новых явлений, конечно, новых только по внешности; например, если уже получившееся от двух разных причин «нечто» порождает «свет», то оно неизбежно должно также породить явление, противоположное этому, т. е. «тьму», или фактор, порождающий в организме какого-либо дышащего импульс ощутительного удовольствия, непременно породит в нем и противоположное, т. е. неудовольствие, конечно, тоже ощутительное и т. д., и т. д., так всегда и во всем.
Применяя для данного случая эту сложившуюся веками народную мудрость, выраженную в образе палки, которая, как сказано, и действительно имеет два конца, из которых если один конец считать хорошим, а другой плохим, то и в данном случае всенепременно должно получиться, что если я теперь использую приобревшийся во мне только благодаря долгой практике упомянутый автоматизм и для меня будет это хорошо, то согласно этому изречению, без всякого сомнения, для читателя должно получиться как раз обратное, а что такое обратное хорошему, всякий, даже необладатель геморроя, очень легко может понять.
Короче говоря, если я воспользуюсь своим преимуществом и возьмусь за хороший конец палки, то плохой конец ее неизбежно должен прийтись «по-головам-читателей».
Это может действительно получиться так, потому что на русском разговорном языке нельзя выразить всяких, как говорится, «тонкостей» разных философских вопросов, каких вопросов я намереваюсь в последующих моих писаниях коснуться тоже не мало, а на армянском – это хотя и возможно, но зато, к несчастью всех армян, разбираться на нем о современных понятиях уже стало теперь совершенно немыслимым.