Ганза в ответ прибегла к своему самому сильному оружию: Швеции и Норвегии была объявлена блокада. Такого удара не мог выдержать ни один североевропейский монарх, и Магнус сдался. С Любеком, Гамбургом, Ростоком, Висмаром, Грейфсвальдом и Штральзундом шведский король заключил, как было принято в те времена, «вечный мир». Ганзейским городам возвращались все утраченные привилегии.
На протяжении почти трех столетий область Сконе оставалась одним из важнейших районов балтийской торговли, и «виноваты» в этом были Римская церковь и селедка. Христиане католической Европы постились более трех месяцев в году, и в это время мясо в их рационе заменяла рыба, главным образом сушеная и соленая селедка. Лучшие рыбные ловли были в районе Эресунна, и каждый год на осенний рынок в Сканёре и Фальстербу приходили сотни ганзейских кораблей, настоящие продуктовые караваны, без которых европейцам пришлось бы или извести себя голодом, или проститься с католичеством.
Основным грузом «селедочных» кораблей на пути в Швецию была соль, которую добывали на рудниках в Германии. Она же использовалась в качестве балласта. Но если корабли шли прямо из Португалии и Испании, где жила основная масса благочестивых католиков, балластом служила плодородная земля Пиренейского полуострова. За столетия в портовых городах Скандинавии скопилось столько балластной земли, что появилась возможность разбить городские парки даже там, где прежде были голые скалы.
На рыбных рынках Сконе селедку солили и загружали в бочки, а корабли развозили ее по всей Европе. В Швеции впервые появилось достаточно соли, чтобы делать домашние заготовки. Голод отступил, крестьяне разрабатывали новые земли под пастбища и пашни. Избыток сельскохозяйственной продукции шел в города Западной Европы.
Ганзейские купцы не только занимались экспортно-импортными операциями в Швеции, но и инвестировали капитал в стране. Именно немцы дали толчок развитию горнорудной промышленности в Швеции. В центре страны возник район Бергслаген, где стали расти железные и медные шахты, наконец-то давшие стабильный источник доходов шведским королям. Недра по закону принадлежали короне, в то время как с земной поверхностью дело обстояло сложнее: аристократия и церковь относились к категории «фрэльсе» — освобожденных от налога — их обширные земельные владения обогащали исключительно владельцев. Поэтому лишь с ростом экспорта железа и меди в Европу королевская власть в Швеции стала укрепляться. О том, какими стремительными темпами развивалось горное дело, свидетельствуют архивы Любека. Если в 1368 году в этот город было ввезено 140 ластов железа, то всего через тридцать лет — уже 454 ласта.
Шахты стали прообразом современных акционерных компаний — их эксплуатировали на паях, доходы делились в зависимости от вложенных средств. Для шведских монархов было так важно поддерживать этот единственный надежный золотой поток, стремившийся в их казну, что для рудных областей и их работников вводились специальные льготы. Беглые преступники, добравшись до Бергслагена, могли перевести дух и завербоваться в рудокопы. Закон их здесь не преследовал. Но стоило лишь перейти границу шахтерского района, беглеца хватали и вели на казнь.
Одна из шахт в Бергслагене. Благодаря инвестициям немецких купцов Швеция смогла стать ведущим европейским экспортером железа и меди.
Однако, приход Ганзы в Швецию нес с собой не только положительные изменения. Шведские купцы могли перемещаться со своим товаром лишь в пределах страны, внешний рынок был для них закрыт. Ганза, как и всякий монополист, держала выгодные ей цены. Из письма короля Густава Вазы шведским купцам в Евле, датированного 1545 годом — временем, когда Ганза ослабла и шведы получили возможность самостоятельно продавать свои товары за границей, — видны последствия более чем двухвекового ганзейского контроля над шведской внешней торговлей.