Кристина Юлленштерна стала символом борьбы шведских аристократов против Густава Вазы. Возможно, если бы она не скрывалась в Кальмарском замке, дело обошлось бы без штурма. Отчасти благодаря этой молодой женщине археологи получили возможность изучить каравеллу, затонувшую на пути в Стокгольм. Скульптура из домского собора в Вэстеросе.
Экспедиционный корпус Густава прибыл под стены Кальмарского замка, и Беренд фон Мелен отправился на переговоры. Но он еще раз обманул короля! Крепостные ворота остались закрытыми, а братья Беренд и Хенрик на корабле сбежали в Германию. Немецкие наемники фон Мелена, составлявшие гарнизон Кальмара, получили приказ держать оборону.
Началась тяжелая и кровопролитная осада замка, являвшегося ключом к обороне Швеции с юга. Король понимал, что взять Кальмар нужно быстро, иначе он потеряет всю страну. Из Германии с подкреплениями в любой момент могли нагрянуть братья фон Мелены, с Готланда — для спасения дамы сердца и осуществления своих масштабных политических планов — грозил приплыть во главе эскадры искусный вояка Сорен Норбю. «Партия Стуре» лишь ждала момента, чтобы ударить в спину. Действовать нужно было немедленно. И под стены Кальмара прибывает сам король с новыми войсками. Но все попытки штурма проваливаются, на крепостных валах лежат сотни убитых немецких наемников Густава — каждый из них был оплачен полновесным серебром из тощей государственной казны — а неприступный замок по-прежнему надменно возвышается над морем.
Как свидетельствует хроника времен Густава Вазы, король пришел в такую ярость и отчаяние при виде бесполезности всех попыток штурма, что разрыдался: «Король Густав рыдал так, что чуть не потерял сознание».
Но не будем думать, что король проявил слабость на глазах своих солдат, и их боевой дух упал. Это уже в наше время плачущий мужчина воспринимается как слабак. Пятьсот лет назад все было иначе. Слезы властителей, особенно обильные и продолжительные, как раз такие, как описывает хроника, свидетельствовали об их силе чувств и воспринимались одобрительно. Настоящий мужчина должен был оглушительно смеяться, громко рыдать, много есть и отважно сражаться. Коварство уважали так же, как и великодушие: лишь бы эти качества проявлялись мощно и драматично.
Густав во время осады Кальмарского замка продемонстрировал весь этот «джентльменский набор». Отрыдавшись, король стал надевать на себя доспехи, готовясь личным примером вдохновить солдат на штурм, но его удалось отговорить.
Еще одна попытка — и новый провал. И тут Густав доказал, что за семь лет, прошедших со времени пленения на борту датского корабля, он если и не прочитал настольную книгу всех королей — сочинение Никколо Макиавелли — то благодаря личному опыту понял необходимость жить по заветам брутального итальянца.
Гарнизону непобедимого замка предложили переговоры. Густав пообещал, если ворота откроют, отпустить с миром и почетом домой всех немецких наемников, так мужественно отбивавших атаки. Замок капитулировал, и его защитники вышли к королю, сложив к его ногам оружие. Добившись желаемого, молодой властитель впервые продемонстрировал жестокость и коварство, которые будут отличать его всю дальнейшую жизнь.
Когда он еще жил по принципам рыцарского благородства, его обманом сделали пленником. Через два года Густав узнал, что датский король, нарушив свое слово, устроил в Стокгольме «кровавую баню», расправившись с десятками знатных шведов, в том числе с членами его семьи. Только что его предал друг Беренд фон Мелен, возвышение которого принесло Густаву стольких врагов в Швеции. Из-за этой осады, которой могло не быть, он потерял своих лучших солдат — единственную силу, на которой держалась сейчас его власть.
Возможно, попадись в руки Густава предатель фон Мелен, он бы сорвал на нем свою горечь, и королевский гнев мечом палача обрушился бы лишь на одну голову. Но Беренд фон Мелен был далеко. Перед королем стояли лишь семьдесят окровавленных измученных людей — оставшиеся в живых немецкие ландскнехты, честно отрабатывавшие свои солдатские деньги.
Они никогда не увидели Германию. Густав приказал всех казнить, обвинив в предательстве. Хроники свидетельствуют, что меч палача вскоре затупился, и кровавую работу продолжили дубинами. Если когда-то Густав и рассчитывал на любовь подданных, то отныне его главным инструментом будет страх.