Лауритзен, судя по дошедшим до нас документам, обладал сочетанием роковых для военачальника и его подчиненных качеств. Он был упрям, некомпетентен и не желал признавать свои ошибки. В 1566 году шведский флот караулил у выхода из Зунда в Балтику, поджидая скопившиеся с атлантической стороны пролива торговые суда. Король Фредерик запретил проход торговым кораблям до тех пор, пока датский флот не выбьет «шведскую пробку». Но когда датская эскадра подняла якоря, оказалось, что один из кораблей, «Ганнибал», был неправильно нагружен и поэтому двигался накренившись. Адмирал приказал своим кораблям остановиться до устранения неисправности, а торговый караван между тем проследовал мимо — прямо в руки шведов. В объяснительной на имя короля Ханс Лауритзен всю вину за случившееся свалил на капитана и штурманов «Ганнибала», которые отправили назад 30 ластов балласта, присланных им адмиралом. Так и видишь этого флотоводца, пытающегося предстать здесь в роли простого снабженца, пунктуально выполнившего свои несложные обязанности!
Но вскоре этот адмирал совершил еще одну ошибку. На этот раз ее последствия привели к настоящей катастрофе.
Знал бы шведский артиллерист, обезглавивший командира «Ахиллеса» во время боя у острова Эланд, что своим выстрелом он потопит 15 датских и любекских кораблей, он заговорил бы о чуде.
Командир корабля и дворянин — не простой матрос: он имел право быть похороненным в освященной земле при церкви. Начинался шторм, прервавший сражение, и противники разошлись. Шведский флот скрылся в шхерах, а остатки датско-любекской эскадры в составе 39 кораблей превратились в похоронную процессию, направившуюся к ближайшей датской территории — острову Готланд. Любекцы требовали захода в Данциг, где можно было починить потрепанные в сражении корабли, но датчане настояли на своем: прежде всего похороны, а уже затем — ремонт.
Гравюра, изображающая гибель датско-любекского флота на рейде Висбю. Иллюстрация к хронике Гаспара Енса о деяниях короля Фредерика II (1593).
Датский наместник на Готланде Енс Билде, получив сообщение о цели прибытия эскадры, не мог отказать адмиралу в его просьбе, но предупредил, как гласит хроника, об опасности якорной стоянки на рейде Висбю. Билде сообщил адмиралу, что «там очень дурное дно, на котором не держат якоря, и он бы сам не решился поставить там на стоянку даже самое маленькое суденышко, не говоря уже о всем Королевском флоте».
Предупреждая о «дурном дне», наместник знал о чем говорил. Многие участки дна возле Готланда, в том числе в районе Висбю, имеют вид ступенчатого каменистого плато, лежащего на глубине от трех до шести метров. Сорвавшийся с якоря корабль может налететь на уступ плато и разбиться. Опасность усугублялась плохой погодой. По пути к Висбю датско-любекский флот уже попал в шторм предыдущей ночью, и готландский наместник боялся, что буря может повториться. Опасения наместника разделяли командиры кораблей датско-любекской эскадры, но на флоте командует один человек. А Ханс Лауритзен считал себя самым опытным знатоком погоды на Балтике. По его убеждению, каждую ночь штормить не могло, а наместник, этот сухопутный чиновник, не способен был рассуждать о морском дне и бурях.
Все же некоторые корабли эскадры встали на рейде как можно дальше от берега — это их потом и спасло.
В городском соборе Висбю состоялись торжественные похороны обезглавленного командира «Ахиллеса», и экипажи вернулись на свои корабли. На следующее утро эскадра намеревалась покинуть Готланд. Все было тихо, но хроника короля Фредерика II свидетельствует, что небо к вечеру приобрело странную окраску, а вода под кораблями как бы кипела. Ночью 27 июля 1566 года разразился страшный шторм. Вот как описывает хроника случившееся: