Финские аквалангисты, опустившиеся к затонувшему у «колокольного» острова судну, ожидали увидеть привычные следы кораблекрушения. Но оказалось, что внутри погибшей шаланды находились свидетельства куда более масштабной катастрофы, в результате которой ко дну едва не пошла вся огромная Россия. В происходившую трагедию, получившую название Великой Смуты, оказалась втянута и соседняя Швеция.
По сути дела, Швеция продолжала свою давнюю схватку за Балтику, только на этот раз сражение развернулось как никогда далеко от ее берегов, дойдя до стен Москвы. Шаланда с награбленным добром играет в нашей истории роль дорожного указателя, острие которого направлено в глубь Великой русской равнины. И нам предстоит отправиться по следам неизвестных солдат, перевозивших на затонувшем судне свою добычу…
На рисунке шведского офицера Эрика Пальмквиста, сделанном в 1674 году, изображен прием в Кремле шведского посла царем Алексеем Михайловичем. Слева виден кувшин с водой. После целования руки иностранными послами царь использовал кувшин для мытья рук. Омовение требовалось, поскольку все неправославные считались нечистыми.
Король Карл Девятый был не из тех осторожных монархов, которые начинали новую войну, лишь закончив предыдущую. Швеция вела изнурительную кампанию в польской Ливонии, и эта схватка вполне могла закончиться в Стокгольме. Польский король Сигизмунд был внуком основателя шведской королевской династии Густава Вазы и законным шведским монархом, торжественно коронованным в Упсале. Его случай наглядно подтверждает пословицу о невозможности одновременно усидеть на двух стульях. Законно получив две короны — «выборную» польскую и наследственную шведскую, как сын короля Юхана Третьего, — Сигизмунд безуспешно пытался властвовать в обоих королевствах одновременно. Пример деда показывал, что государственная общность разрушилась даже между такими во всех отношениях близкими странами, как Дания и Швеция, а чтобы разбить хрупкое единство католической Польши и протестантской Швеции, требовалось лишь небольшое усилие. Эту работу взял на себя дядя Сигизмунда герцог Карл, управлявший Швецией от имени находившегося в Польше монарха. Под предлогом борьбы с католицизмом Сигизмунда лишили престола, и шведским королем был избран недавний герцог.
Так два монарха, носивших общую фамилию Ваза, стали смертельными врагами, и все первое десятилетие XVII века прошло в их бесконечных дуэлях на полях сражений в Ливонии. Ни Польша, ни Швеция не могли добиться решающей победы в этой династической схватке, и постепенно взгляды Карла и Сигизмунда обратились на Москву. Россия или Московия, как ее тогда называли, со своими огромными ресурсами могла стать тем союзником, который нанес бы смертельный удар сопернику.
Карл IX в царствование Бориса Годунова в 1601 году первым из шведских монархов предпринял попытку заключения военного союза с Москвой, но царь выставил невыполнимые требования: Швеция должна была отдать Эстляндию. Чтобы сделать шведского короля еще более сговорчивым под угрозой возможного союза России с Польшей, Борис Годунов заключил двадцатилетнее перемирие с поляками. Россия тогда находилась на пике своего могущества, государственные финансы были в порядке, запасов зерна хватало на много лет, по Тявзинскому миру 1595 года в результате войны со шведами Москва закрепила свое право на Ивангород, Копорье, Ниеншанц, Орешек, Ям и Корелу (Кексгольм). Правда, вся Балтийская торговля России должна была идти через Швецию, но это было взаимовыгодное соглашение. Порты в русской части Финского залива были мелководными и не могли принимать голландские, английские и немецкие купеческие суда с большой осадкой.
«Они идут». Андрей Рябушкин. Масло (1901). Жители Москвы XVII века наблюдают въезд иностранного посольства. В таких случаях власти обычно отдавали распоряжение всем выходить на улицу и надевать лучшие одежды под страхом наказания. Как бы плохо ни жила страна, иностранцы должны были считать, что Московия многолюдна и богата.
Но у России была одна слабость, оказавшаяся роковой: Бориса Годунова ненавидели в народе, считая его виновным в убийстве малолетнего царевича Дмитрия, младшего сына Ивана Грозного. Историки до сих пор спорят о том, «заказывал» Годунов убийство царевича, или нет, но бесспорно то, что лишь благодаря смерти Дмитрия Борис Годунов был избран на царство. Сам факт избрания царя, нетрадиционный для России, посеял в умах жителей страны сомнение и тревогу. По словам историка Василия Ключевского, толчок смуте дало «насильственное и таинственное пресечение старой династии». Царя отказывались считать легитимным, говоря современным языком. На этом и сыграли поляки.