— Верно.
— Ладно, пошел ко всем чертям!
Канджаки поднялся и направился к выходу.
— И еще, малыш…
— Да?
— Принимай хотя бы изредка ванну.
— Что?
— Ну, может, дело и не в этом. Ты пользуешься достаточным количеством туалетной бумаги, когда подтираешь жопу?
— Не знаю. А какое количество достаточное?
— Тебе что, мама не говорила?
— О чем?
— Надо подтирать, пока на бумаге ничего не будет видно.
Канджаки молча стоял и смотрел на него.
— Ладно, можешь идти. И прошу тебя, запомни все, что я тебе говорил.
Канджаки ушел. Андервуд подошел к освободившемуся стулу и сел. Он достал свою послеобеденную пятнадцатицентовую сигару и закурил. Двое мужчин минут пять сидели молча. Потом зазвонил телефон. Мейсон взял трубку. Он послушал, потом сказал:
— А, группа бойскаутов номер семьсот шестьдесят три? Сколько? Конечно, конечно, мы пропустим их за полцены. В воскресенье вечером. Отгородим канатом целую секцию. Конечно, конечно. Что вы, не стоит…
Он повесил трубку.
— Засранцы, — сказал он.
Андервуд не ответил. Они сидели, слушая дождь. Дым их сигар выписывал в воздухе интересные узоры. Они сидели, курили, слушали дождь и любовались узорами в воздухе. Вновь зазвонил телефон, и Мейсон скорчил гримасу. Андервуд встал со стула, подошел к телефону и снял трубку. Была его очередь.