«О, алла! Ты все видишь, что происходит на белом свете. Помоги и мне в моих многотрудных делах».
Худощавый бесцветный слуга принес на подносе чай, чурек, сладости. Купец вышел следом за ним и, убедившись, что их никто не слышит, вернулся в келью и запер дверь на крючок.
— Ну, рассказывай, мой друг, как твои дела, — попросил старый лазутчик, пытливо вглядываясь в лицо дервиша. — Ты чем-то расстроен? Неприятности?..
— Да, есть неприятности, — грубо сказал монах, садясь на вторую лежанку.
— Какие же? — как змей прошипел Гусейн Новбари. Возбужденный вид монаха встревожил его.
— Во́йны, старик. Во́йны! — злобно произнес дервиш, задрожав всем телом. — Пусть они будут прокляты во веки веков! Какой только дьявол придумал их и зачем?
— Постой, постой, не горячись, — желая сохранить спокойствие, — прошептал Новбари. — С тобою что-то произошло.
— Да, произошло! — твердо и насмешливо сказал Муса.
— И что же?
— Я видел сегодня дочь шаха…
— И какова же она?
— Ангел! Небесное создание…
— И ты влюбился в нее?
— Да!
— Но ты не забудь, зачем мы посланы сюда, — строго промолвил старик. — Не забывай и того, кто ты есть. Если бы твои слова услышал всесильный и мудрый хан Бугра, он повесил бы тебя, как собаку.
Купец встал с лежанки и прошелся по низкой келье взад и вперед.
— Ты проклинаешь войны, — заговорил он снова. — А войны нужны, чтобы грабить других. И за счет этих других, богатеть.
— Хватит, бек. Мне надоела твоя болтовня, — перебил его Муса, все еще волнуясь. — Я знаю, ради своего благополучия ты готов ограбить весь мир! Ты стар и на мир тебе наплевать. А я молод и хочу любить. А война и любовь… разве их можно совместить?
— Ну, ладно, Муса, успокойся, — примирительно проворчал Гусейн Новбари после короткого раздумия. — На родине у тебя есть невеста. Вот завоюем эту страну, и люби себе на здоровье!
— Хорошенький совет! — холодно засмеялся Муса. — Любить, когда руки в крови, и совесть — в грязи. А невеста, о которой ты говоришь, навязана мне насильно.
— Ну, ладно. Хорошо. Не будем ссориться. Не для этого нас послали сюда, — миролюбиво сказал Гусейн Новбари. — Знаешь… мне почему-то захотелось немного выпить. Я пойду попрошу, чтобы нам принесли хорошего вина.
Действительно, вскоре явился слуга и принес великолепного вина, полученного со знаменитых виноградников предгорной Нисы.
Дервиш от вина отказался и лег на жесткую тахту, закинув руки за голову. Купец решил пить в одиночестве и налил себе в чашку золотого, как солнце, вина.
— Итак, Муса, — сказал он, отхлебнув несколько глотков. — Итак, по праву старшего я прошу доложить что сделано тобой. Узнал ли ты, где проходят трубы, питающие город водой?
— Нет. Не узнал, — довольно резко ответил Муса. — Не мог же я спрашивать об этом у каждого встречного-поперечного! Во-первых, это опасно. Во-вторых, о трубах могут знать лишь несколько человек из царской семьи и приближенных самого шаха.
— Пожалуй, ты прав, — задумчиво согласился купец, допивая вино. — Вот тут-то, мне кажется, и должна тебе помочь твоя любовь к шахской дочери…
— Каким же это образом? — удивился дервиш до такой степени, что даже поднялся на лежанке.
— Встретиться и назначить ей свидание, — спокойно, как о чем-то самом простом, сказал Гусейн Новбари.
— Легко сказать: встретиться! Не на базаре же!..
— Нет, конечно.
— А где?
— У шахского дворца.
— А удастся?
— Надо попытаться. — Сухощавое лицо купца раскраснелось от выпитого вина и еще ярче заблестели его черные бесноватые глаза. — Чтобы выполнить свое задание, — добавил Новбари, — ты должен из рабата переселиться в город и там ночевать.
— Ну, а как твои дела? — спросил в свою очередь Муса.
— Торговые?
— Нет, другие.
— И те и другие идут неплохо, — не без гордости заявил купец-разведчик. — Я уже дважды обследовал город изнутри и снаружи. Снял на бумагу план крепости, на котором отметил все самые уязвимые ее места, узнал о численности гарнизона.
Но ты ведь знаешь, что сила крепости не в камне и не в глине, а в том, кто ее защищает. Вот здесь бы пробить удобную брешь!.. Думаю, добьюсь и этого. Время еще есть! О, алла! Ты все видишь, что творится на этом свете. Помоги, господи, и мне в моих многотрудных делах!
После этих слов купец-лазутчик попрощался с Мусой и ушел в город.
Следуя указаниям купца, Муса каждое утро появлялся на базаре, а потом уходил к шахскому дворцу и там, недалеко от парадных ворот, прохаживался по тенистой аллее. Здесь на протяжении нескольких дней он терпеливо искал встречи с Зульфией. Иногда, чтобы привлечь ее внимание, дервиш громко начинал распевать тексты из корана.