«Что же делать с нею? — подумал я о папке. — Положить на стол и уйти? Нехорошо. Можно дружбу порвать». И снова стал думать, но ни к какому решению так и не пришел.
Спросил у Ирпеньева. Тот сказал:
— Что хочешь, то и делай. Можешь издать, но только… под своим именем.
Я стал возражать.
— Зря горячишься, — потеплевшим голосом сказал Иван Иванович. — Надо учиться у классиков, ну… хотя бы у Лермонтова, например. Ведь издал же он дневник Печорина под своим именем и даже в предисловии к роману об этом рассказал. А мы-то знаем, что никакого печоринского дневника не было. Так что валяй, издавай под своим именем!
— А можно сделать иначе, — Иван Иванович хитро улыбнулся, блеснул карими глазами и сразу стал похож на старого веселого цыгана. — Так и быть! Я дарю тебе эти рассказы! Могу я позволить себе хоть раз такую щедрость? А то ведь несправедливо как-то с моей стороны: я и автор, и рассказчик, и герой повествования.
Я хорошо знал упорный характер друга, поэтому спорить не стал.
От Ивана Ивановича я слышал не раз, что он «кое-что записывает». Это надо было понимать так, что он «кое-что сочиняет». А что? — не говорил.
А вот незадолго до своей кончины он пришел ко мне и принес две толстые тетради. Положив их на стол, сказал:
— Вот, мой друг, подарок тебе. — И, грустно улыбнувшись, добавил: — Может, последний… Думаю, если немного поправить текст, тетради могут пригодиться.
Я открыл одну из них и прочел: «Записки змеелова»» Мои попытки отказаться от подарка успеха не имели» Пришлось его принять.
А умер Иван Иванович трагической смертью. Прошлой весной отправился он в Каракумы, куда-то в район Ербента. Рядом с ним никого не было. Нашли его геологи в палатке. Экспертиза установила, что Иван Иванович Ирпеньев умер от укуса небольшой, но ядовитой самки паука каракурта.
ФАИНА
Свой первый отъезд в Закаспий, в Туркмению, я помню, как сейчас.
Это было давно, еще в начале 30-х годов. Учился я тогда в Киевском университете на предпоследнем курсе биологического факультета. Помню, еще не наступила весна, а мы, будущие биологи, с лихорадочной поспешностью развернули подготовку к первым своим экспедициям, чтобы на собранном материале написать дипломную работу.
Закаспий в ту пору был для меня далеким и загадочным краем. И все же именно сюда потянуло. Почему? Сказать трудно. Но думаю, не последнюю роль сыграли тут жажда приключений, романтика, желание осуществить свою мечту о научных открытиях, о борьбе с трудностями, мечту, которая жила во мне с детства, как живет она, вероятно, в каждом мальчишке и девчонке.
Готовясь к поездке, я прочел несколько подвернувшихся под руку книг о бывшей Закаспийской области, о Средней Азии. От прочитанного в голове была такая мешанина!.. Тут и имена ханов и султанов, полководцев и везиров, поэтов и историков, названия городов и крепостей. Но специальных сведений о растительном и животном мире края я почерпнул совсем немного. Или же казалось, что — немного. А меня очень интересовали пресмыкающиеся и особенно змеи. И, как вы увидите чуть позже, не только меня одного.
Большое внимание я уделил подбору дорожного снаряжения. За что ни возьмись, все казалось нужным. Порвешь одежду — без ниток, без иголки не обойтись. Заночуешь в степи — нужны палатка, фонарь, спички, керосин. Не мог я рассчитывать и на готовое угощение — знал, самому придется кашеварить. Поэтому я взял с собою примус, кастрюлю, ложку, немного муки; сахару, сухарей, чая. Прослышал я, что в Туркмении свирепствует малярия, пришлось доставать хины, аспирина и других лекарств.
Немало набралось и специального снаряжения, состоявшего из гербарных папок, ватных матрасиков, пинцета, скальпеля, морилок. В общем все мои вещи едва уместились в одном рюкзаке и небольшом чемодане.
Накануне отъезда я забежал в университет. Надо было проститься с друзьями — однокурсниками и профессором Артоболевским — общим любимцем нашей студенческой братии, человеком мягким, широко образованным и доступным. Профессор сам просил зайти.
Нашел я его в деканате.
— Присаживайтесь, — указал он на стул, стоявший возле стола.
Я сел и почувствовал, что волнуюсь. Еще бы! Такое внимание…
— Ну-с, молодой человек, — внимательно разглядывая меня, весело сказал профессор, — стало быть, едем?.. Что ж… Как говорится, счастья вам и удачи! Поездка ваша должна быть весьма интересной. Эх, было бы мне поменьше лет и занятости по науке, махнул бы и я с вами!