Но на этом опыты над вараном не кончились. И самые интересные были впереди.
Нужно было проверить необыкновенный иммунитет варана к различным змеиным ядам.
«Пойманных варанов держали в руках и давали змеям кусать их беспрепятственно, так сказать, вдосталь, без малейшей «утечки» яда. В одном случае трех варанов укусили шесть гюрз. В другом то же самое на варанах проделали шесть кобр. Вараны не умирали. На месте змеиных укусов появились лишь точки, которые разрастались в пятна. А ведь каждый полный укус змеи — это, по меньшей мере, три миллиграмма страшнейшего яда, что в десятки раз превышает смертельную дозу для человека».
В данном опыте чрезвычайно любопытно такое явление: варану в одинаковой степени не страшен ни яд гюрзы, ни яд кобры. У него, если можно так выразиться, поливалентный иммунитет, и появился он не сразу, а постепенно, на протяжении многих миллионов лет. Вараны и змеи живут по соседству давно и так же давно враждуют между собой. Поначалу, наверно, не все вараньи предки выживали от змеиных укусов. Зато оставшиеся в живых передавали свою невосприимчивость к змеиным ядам новым поколениям. По словам самого Рюмина, способность варана переносить огромные дозы яда — исключительное явление в мире животных и, вполне вероятно, подскажет новые пути создания противозмеиных сывороток.
ОПАСНЫЙ ПОДАРОК
Нам предстоит поездка в Чули. Прошел уже час, другой, а автобуса все нет и нет. Члены кружка юннатов, которым я руковожу, сидят на скамейке вдоль кленовой, аллеи Дворца пионеров и откровенно скучают. О, как я понимаю их нетерпенье быстрее отправиться в горы, на берега торопливой речушки, над которой шумят густые светло-зеленые ветлы! Каждая поездка в Чули сулит ребятам массу интересного: охоту за насекомыми, маленькие открытия, приключения и вольную лагерную жизнь под открытым небом.
Часам к одиннадцати автобус все же подошел. Юннаты (были среди них и девочки), дружно сорвавшись со скамеек, начали грузиться. Надо было захватить все необходимое на несколько дней: продовольствие, палатки, спальные мешки, посуду, дрова.
Когда уже все расселись в автобусе, и он готов был тронуться в путь, у подъезда Дворца пионеров остановился военный грузовик. С него сошли двое солдат в зеленых фуражках и сняли с машины небольшой деревянный ящик с надписью: «Змея!»
Подойдя к пограничникам, я спросил, куда они несут свой груз.
— В подарок юннатам, — ответил один из них.
Я поблагодарил пограничников за подарок и проводил их в свой кабинет. Второпях я даже не заглянул в ящик, а только спросил, что за змея в нем.
— Кобра, — ответили солдаты.
Я запер кабинет, а ключ от него отдал нашей лаборантке, пожилой женщине, которую все мы звали тетей Маней и которая в моем кабинете на специальной этажерке выкармливала гусениц тутового шелкопряда.
Все, казалось, было хорошо: неожиданный подарок, экскурсия, весна… и никому не пришло тогда в голову, что в наше отсутствие кобра сумеет выбраться из ящика и устроит серьезный переполох, а меня сочтут главным виновником этого происшествия. Но… об этом немного позже.
Наскоро попрощавшись с пограничниками, я сел в автобус.
Пока мы ехали по городу, в машине было шумно: кто с товарищем спорил, кто громко смеялся, кто пытался запеть…
Но вот мы за чертой Ашхабада, и в автобусе наступает тишина — только слышится ровный рокот мотора. Повернувшись к окнам, ребята во все глаза смотрят по сторонам, где столько света, простора, и волнующих красок. Даже наш оранжево-красный автобус и тот как бы подчеркивал своим видом весеннюю прелесть земли.
На юге, одетые в мягкую траву-мураву, проплывали холмы. За ними синели неровные вершины Копетдага. А справа, почти до самого горизонта, до светлой полоски песков, привольно раскинулась зеленая лощина с какими-то домиками на ней и купами деревьев.
Потом дорога нырнула вниз и пронеслась сквозь густую веселую рощу. За этой рощей, справа, словно в танце, закружились шиферные крыши колхозного поселка. С другой стороны, вдалеке к самому подножью отуманенных гор темным малахитом прильнул поселок Багир.
Затем дорога надвое рассекла бесконечный фруктовый сад и так летела до самого въезда в душистую прохладу Фирюзинского ущелья.
Справа и слева мелькали темные стволы карагачей, над которыми круто возносились серые и желтые скалы. Дорога быстро извивалась между ними. И скалы то вставали на нашем пути, то медленно, как бы с неохотой расходились в стороны, пропуская нас вперед.